Сегодня Украина чтит память жертв Голодомора и политических репрессий. Традиционно каждую четвертую субботу ноября мы поминаем погибших минутой молчания и зажженной свечой. Эта трагедия в жизни украинского народа стала одной из самых противоречивых и запутанных. Расставить до конца точки над «і» не смогло даже время. Но как жить современной молодой Украине с таким шрамом на лице и строить отношения с соседями, ForUm решил спросить у украинского ученого-историка, публициста, исследователя национального освободительного движения, экс-директора архивов СБУ Владимира Вятровича.
– Чем стал Голодомор для украинского народа: это шрам или напоминание?
– Это одна из наибольших трагедий в истории Украины. Это одна из наибольших трагедий человечества XX века. Она может стоять в одном ряду с такими страшными преступлениями, как уничтожение армян, уничтожение евреев, события в Камбодже и другие. Это страшно, когда власть использует свою силу для массового уничтожения людей, которым она по тем или иным причинам не нравится, которые ей мешают. Мы должны это помнить, чтобы сохранить память о наших предках. И мы должны нести это в мир, чтобы уберечь его от возможности повторения подобного.
Геноцид – это преступление преступлений. Память о таких преступлениях является одним из методов предотвращения повторения. Тут мы можем говорить о международной миссии украинцев: рассказывать о произошедшем, чтобы уберечь.
В 32-33 годах это преступление замалчивалось. Никто о нем не знал. Это дало возможность совершать другие преступления, в частности, зверства нацистской армии во время войны.
– Двузначное отношение к тому времени и некое полупризнание – это результат информационной кампании или трудности в оценке исторического события?
– Я думаю, и то и другое. Оценка этого исторического события очень сложна, особенно для тех, кто пережил Голодомор. Они не хотят об этом думать, не хотят переосмысливать и повторять в своем сознании все то, через что они прошли. С другой стороны, надо понимать, что для Советского Союза важно было скрыть это преступление.
Еще тогда, в 32-33 годах, держалась специальная информационная блокада, что было одним из элементов преступления геноцида. Любая утечка информации блокировалась, создавались псевдопотоки за рубеж о сытых украинских селянах.
Утаивалась информация и после самого Голодомора, буквально до последних дней СССР. В 80-х годах украинская диаспора (а во время войны за рубежом оказалось много людей, которые пострадали при Голодоморе) стала говорить об этом. В результате параллельно с холодной войной между США и СССР началась информационная война между советской властью и украинскими диаспорами по всему миру.
Советская власть проиграла эту информационную войну: в 1987 году она признала сам факт голода. В 1987-1989 годах начали появляться первые публикации воспоминаний переживших голод. И только уже в независимой Украине проблему Голодомора начали исследовать более широко и глубоко, и так или иначе пришли к ее осознанию.
Но надо понимать, что эти информационные войны, продолжаются и в наше время. Сегодня их инициатором можно считать современное российское руководство, которое на протяжении многих лет держит курс на реабилитацию сталинского тоталитарного режима и на создание определенного мифа о великом и могучем Советском Союзе, наследницей которого является наша нынешняя соседка. Любая информация, опровергающая это, мешает политическим амбициям, вызывает очень острую реакцию властей России. Об этом говорят их заявления и пристальное внимание к этой теме. Но я уверен, что признание Голодомора, преступления геноцида, понимание его масштабов важно не только для украинцев, но и для россиян. И я убежден, что Россия рано или поздно вернется на путь демократии и будет заинтересована в отделении от коммунистического преступного прошлого, и понимание факта Голодомора – один из таких инструментов.
– Украина и украинский народ сможет когда-то простить Россию за те события?
– Собственно, речь не идет о каком-то осуждении России за те события. Украинцы не стремятся обвинить Россию в организации Голодомора. Никто такого не говорил. Речь идет о том, что украинцы имеют право на память об этой трагедии, имеют право на то, чтобы рассказывать о ее масштабах. Я думаю, что наиболее заинтересованными в осуждении этого кошмара должны быть сами россияне. Россияне, а не украинцы. Россияне, которые тоже должны оградиться от преступлений в прошлом, потому что это бремя не нужно ни русским, ни украинцам.
– А Россия, в свою очередь, сможет простить Украину за ОУН-УПА?
– Опять-таки… Я вообще считаю, что какие-то разговоры о взаимном прощении за прошлое довольно натянуты и от них попахивает политическими играми. А что касается деятельности ОУН-УПА и России, то в их манифестах никогда не было написано, что украинская армия борется против русского народа. Они боролись против российского империализма. И Россия должна была бы понимать, что она как империя за всю свою историю много раз сталкивалась с проявлениями национально-освободительного движения. Каждая империя получала такие удары. И очевидно, что современная Россия не должна была бы брать на себя функцию оправдывать свое имперское прошлое. Это будет мешать ей развиваться.
Для меня примером преодоления имперского прошлого является Великобритания. Елизавета II приехала в Ирландию – их бывшую колонию, и почтила память героев ирландского национально-освободительного движения. Это был действительно мужественный и важный шаг для создания взаимопонимания между двумя народами. Если руководство России когда-нибудь дорастет до подобного, это будет означать, что они действительно готовы к нормальному диалогу между украинцами и русскими.
– Львиная доля вашей работы посвящена именно ОУН-УПА. Для Украины это очень щепетильная тема. Напоминание об этом раскалывает Украину или объединяет?
– Я вообще считаю, что правда о прошлом не может разъединять, она лишь добавляет понимания прошлого. Если мы способны посмотреть на то, что было на самом деле, то мы способны понять поступки и мотивы тех людей. Если мы будем смотреть на прошлое только через призму какой-то пропаганды (советской или нацистской), то это приведет к расколу.
Я не единожды говорил, что Украину разъединяет не историческая правда, какой бы тяжелой она ни была, а исторические мифы. Они, к сожалению, до сих пор используются, особенно те, которые касаются деятельности УПА, созданные еще в 40-е годы. И именно эту точку зрения продолжает поддерживать современная российская власть. Несмотря на огромное количество документов, которые свидетельствуют об антинацистской борьбе повстанческой армии, их и дальше обвиняют в коллаборационизме. Несмотря на то, что повстанческая борьба продолжалась более 10 лет и опиралась на поддержку населения, ее продолжают называть борьбой против украинского народа и т.д. Вот эта пропаганда раскалывает Украину.
В нынешней ситуации уже третий год инструментом этой российской пропаганды является и украинское Министерство образования, которое цензурирует учебники по истории, выбрасывая упоминания об УПА.
– Развенчание этих мифов поможет прекратить вражду между западом и востоком Украины?
– Я совершенно в этом уверен. Я непосредственно как один из авторов выставки «Украинская повстанческая армия: история» ездил по восточной и южной Украине. Был и в Одессе, Донецке, Харькове. И видел, как выставка воспринимается там. Очевидно, что это сопровождалось политическим шоу, но вместе с тем были молодые парни и девчонки, которые подходили и интересовались. Им не нужно давать готовые оценки, им нужно давать информацию, они способны прийти к тем или иным выводам самостоятельно. Я убежден, что в будущем такая тема, как УПА, будет объединять украинцев. Это абсолютно естественно, что историю подневольных народов объединяет борьба за независимость, за волю. Посмотрите на тех же ирландцев. Их делает нацией память о тех, кто боролся за независимость. Посмотрите на поляков, посмотрите на евреев, на другие народы. Мы здесь не исключение.
И я убежден, что если донести информацию об этой борьбе, показать ее масштабы, что она не ограничивалась западными областями, то это объединит украинцев. В этом движении участвовали представители и восточной, и южной Украины. Борьба УПА была своеобразным продолжением сопротивления, которое закончилось собственно Голодомором. В 20-30-х годах было много антисоветских восстаний именно на восточной и южной Украине. Голодомором пытались это движение сломать. То, что потом произошло в 40-50 годах на Западной Украине, было уже продолжением. И показателен тот факт, что само название «Украинская повстанческая армия» было придумано, не в 40-х, а в 21-м году. Так назывались отряды Юрия Тютюнника, которые действовали на территории Надднепрянщины.
– Вы – человек, долгое время работавший с архивами СБУ. Как Вы думаете, эти документы нужно рассекречивать?
– Однозначно да. Этому я, собственно, и посвятил 2,5 года своей работы. Их нужно рассекречивать, потому что в них вся правда, о которой мы говорим. Она может объединить украинцев, независимо от места их проживания, и даже независимо от их политических взглядов. Эти архивы способны дать определенные знания, которые лишат разных политиков и политиканов возможности манипулировать людьми. Чем больше будет знаний, чем больше у людей будет возможности самостоятельно делать выводы, тем меньше будет возможностей навязывать украинцам какие-то провокационные ложные мысли о том, что якобы УПА занималась страшными вещами, или другие мифы, не имеющие под собой оснований. Чтобы люди что-то поняли, они должны иметь простой и надежный доступ к любой информации. Я часто говорю своим оппонентам: если вы говорите о преступлениях УПА, то давайте откроем архивы, и пусть люди видят эти «преступления».
Архивы нужно открывать потому, что это основа для нормального переосмысления прошлого. Особенно архивы коммунистических спецслужб. Именно в их архивах хранятся документы, достаточно точно отображающие советскую действительность. Если говорить о документах коммунистической партии, то там мы видим заидеологизированную картинку, подаваемую через розовые очки, согласно которой в 80-е годы в Украине должен был наступить коммунизм. Чекисты не позволяли себе такого очковтирательства. Их обязанностью было подавать руководству информацию о том, что происходило в стране, чтобы власти могли отреагировать репрессиями. Именно в этих архивах есть наибольшее количество информации, которая нужна для понимания, чем был советский период в истории Украины.
Опять-таки не нужно изобретать велосипед. Мы имеем прекрасный опыт тех стран, которые открыли архивы. И, несмотря на постапокалиптические угрозы, что это обернется гражданскими войнами и вендеттами, ничего такого не случилось. Наоборот, открытие архивов в этих странах привело к переосмыслению тоталитарного прошлого. Мы видим, что в тех странах, где произошло открытие архивов и осуждение коммунистического режима, пошли необратимые демократические изменения, они стали частью ЕС. А в странах как Украина, Беларусь, Россия эти процессы были задержаны.
– Каким Вы видите будущее Украины в ближайшие 10-15 лет?
– Историки не очень любят делать какие-то прогнозы. Они больше любят оборачиваться и смотреть на то, что было в прошлом. Хотя я, в принципе, оптимист, и то, что в Украине не создали белорусскую ситуацию и не придушили оппозицию, не остановили общественные движения, свободу прессы – это основа для того, чтобы украинцы преодолели препятствия и вышли на другой путь развития. И тогда Украина станет не хуже, чем Прибалтика, Польша.
– А каким бы хотелось видеть будущее Украины?
– Я бы хотел, чтобы это была страна отличных возможностей для молодых людей, страна, из которой не хочется уезжать, страна, где люди гордятся своим прошлым.
Спасибі за Вашу активність, Ваше питання буде розглянуто модераторами найближчим часом
