Мудрак: Моралью нельзя управлять

Информационный мир стремительно развивается. Сегодня мало кто представляет себе жизнь без радио, телевидения и связи. О том, какие проблемы существуют в этой сфере, о взаимоотношениях морали, бизнеса и творчества на телевидении и радио, о цифровом телевидении в эксклюзивном интервью ForUm’у рассказала заместитель главы Национального совета по вопросам телевидения и радиовещания Лариса Мудрак.

– Лариса Михайловна, хочу Вам, прежде всего, задать вопрос по поводу закона о защите общественной морали. Недавно на эту тему прошли парламентские слушания, на которых многие их участники высказались против нового законопроекта. И даже председатель Национальной экспертной комиссии по вопросам защиты общественной морали Василий Костицкий считает, что законопроект нужно дорабатывать.

А что Вы думаете, нужен ли нам такой закон, не станет ли он инструментом цензуры, как говорят многие эксперты?

– Когда я говорю о попытках государства руководить моралью, я всегда привожу один пример. Речь идет о Польше конца девяностых годов, когда президентом этого государства был господин Квасьневский. В то время медиарынок Польши на пути к Европе претерпевал те же изменения, что сейчас украинский. Были открыты все возможности, и в медиапространстве появилось много каналов, в том числе и эротического содержания. И это в преимущественно в католической стране.

Депутаты сейма пришли к президенту с предложением серьезно ограничить подобного рода телепродукцию с помощью специального закона. Более того, было проведено особое социологическое исследование, согласно которому 63% поляков такой закон поддерживали.

Александр Квасьневский очень долго думал по этому поводу, но в результате ветировал этот закон. Один из его мотивов был следующим: свободное общество свободно в своем выборе. А цель государства – информировать общество о его выборе, а не вмешиваться в этот выбор.

Никто, никакое государство не заменит ответственности родителей перед детьми, ответственности общества за свое поведение.

Государственная же задача – содействие и помощь, а не «заместительная терапия». Поэтому для меня существование закона о морали в определенной степени нонсенс. Моралью нельзя управлять, мораль никогда не была составляющей права. Тем более что она изменяется, и порой очень быстро. Я очень хорошо помню появление фильма «Девять с половиной недель» и его бурное обсуждение обществом. А сейчас таких фильмов миллионы…. Вспомните, определенные слова еще лет десять назад были под запретом в публичной лексике, а сейчас мы их слышим каждый день… Как этим можно управлять?!

Руководить моралью на уровне чьей-то позиции – а именно так нам предлагается в законопроекте – не представляется для меня возможным.

Непростое моральное состояние общества лечится другими путями. И я надеюсь, что это понимает руководство государства.

К тому же я убеждена, что поправки к действующему закону о защите общественной морали, кроме всего прочего, серьезно затрагивают интересы государственного регулятора – Нацсовета по телевидению и радиовещанию. За последние годы у нас отняли много функций. У нас теперь нет права законодательной инициативы, а если примут и эти изменения, то Нацсовет лишится еще ряда функций.

– А насколько вообще нужен орган, который будет определять, что морально, а что нет для показа по телевидению, трансляции в радиоэфире?

– Я бы разделила вопросы морали и вопросы целесообразности контроля контента.

Медиарынок, как и любой дугой, склонен к насыщению как качественным продуктом, так и не очень.

В других сегментах рынка есть Госкомстандарт. Он поддерживает формат качества. Так же необходимо поддерживать качество медиарынка.

В Европе, в частности в Нидерландах, существует институт, в состав которого наряду с госорганом входят общественные организации, представители родительских комитетов, социологические службы, вещатели, социологи, психологи. Они принимают решение, как классифицировать тот или иной продукт, присутствующий в телепространстве. Действует система маркирования всего, что идет в эфире, от фильмов до шоу.

Маркирование – это система криптограмм, которые информируют о возрастном ограничении телепродукта, а именно 3, 6, 9, 12, 16 лет и без ограничения. Существуют также специальные обозначения, которые показывают, что в данный момент транслируют – ужасы, эротические моменты, ругательства. Все это дает возможность зрителю за три секунды сориентироваться, нужно ли убрать ребенка от телевизора, интересно ли это ему самому смотреть. Таким образом государство информирует человека, а человек сам выбирает, смотреть или нет.

Подобный подход уже опробован в течение последних 10 лет и многие страны адаптируют эту систему для себя, например Турция. Я надеюсь, что мы также воспользуемся этим опытом.

А создавать институт, жестко навязывающий свою позицию, будь там хоть 20 человек известных и авторитетных людей, это все равно будет субъективная точка зрения.

– Давайте поговорим об еще одной свежей проблеме медиарынка. На прошлой неделе политикум и общество взволновал законопроект о сокращении квот на украинский продукт в эфире с 50 до 25%. Даже Президент на Гуманитарном совете отметил нечеткость норм этого законопроекта.

Как вы относитесь к уменьшению квот на украинский, подчеркиваю, украинский, а не украиноязычный продукт, в эфире? Действительно ли у нас нет столько отечественной качественной музыки, чтобы выполнить квоту в 50%, как об этом говорят менеджеры радиостанций?

– Я сторонница существования квот, если они эффективны.

Во-первых, нужно посмотреть, что дали существующие квоты, начиная с 2006 года и до сегодняшнего дня. Я с уверенностью могу сказать, что они не привели к возрастанию и развитию украинского, украиноязычного и украиномузыкального продукта, потому что не решен огромный пласт проблем.

Не существует определения, что такое украинский национальний продукт, украиноязычный продукт и продукт, изготовленный при участии украинских авторов. Это одна из дилемм, которая помешала продвижению украинского продукта в эфире. И без ее решения двигаться дальше нельзя, потому что много украинских певцов исполняют песни на русском, много композиторов и поэтов создают продукт на русском, но они украинские граждане и работают в Украине. Их творчество украинский продукт или нет?

Этот комплекс проблем не дает толчка к развитию.

Если общество в традициях и практике не договорилось и не наработало подход к этой проблеме, то нужно садиться и выписывать его на законодательном уровне.

Во-вторых, квоты за пять лет существования должны были продвинуть и развить производство украинского контента, увеличить его качественно и количественно.

По моему мнению, которое подкреплено практикой работы с радиоменеджментом и собственниками радиостанций, – ситуация очень неоднозначна.

Украинская музыка появлялась в радиоэфире преимущественно ночью и таким образом квота выполнялась, наказывать за нарушение квот было некого, но украинскую музыку загнали в ночь. А это не способствовало развитию молодых украинских исполнителей. Уменьшение квот – это убийство украинской музыки. Это не так.

С другой стороны, я являюсь жесткой сторонницей того, что должно быть максимальное содействие, лоббирование украинского музыканта, исполнителя.

В странах Европы это работает на основе триады: налоговые каникулы для национального производителя контента, квоты и государственная финансовая помощь на уровне проектов для поддержки уникальных этнических национальных продуктов и исполнителей. При таком подходе можно надеяться на развитие.

– Налоговые каникулы – это, безусловно, хорошо. Но часто радиостанции отказывают в трансляции творчества украинских музыкантов. «Неформат», – говорят они. Но не является ли слово «неформат» эвфемизмом слова «цензура»? Я имею в виду не политическую цензуру, а творческо-коммерческую, когда собственники радиостанций договариваются с продюсерами чужих в эфир не пускать. Или я не прав?

И еще ремарка. Почему, на Ваш взгляд, радиостанции не ищут молодые таланты среди украинских музыкантов? Трудно поверить, что в Украине их нет.

– Ситуация следующая. Рынок есть рынок. И на рынке потребитель является главным.

Я задаю подобные вашим вопросы менеджерам радиостанций и телеканалов и ответ всегда прост и лаконичен: мы еле выживаем, и чтобы удовлетворить спрос слушателя и зрителя, мы должны идти за рейтингами.

Против рейтингов в медиаиндустрии пойти тяжело и спорить с ними тоже, потому что они показывают мнение большинства людей. Но мне досадно, что у нас такая ситуация с радио. Ведь радиосегмент не наполнен теми продуктами, которые обеспечивали бы разнообразие для слушателя.

Слушая радио за рубежом, каждый может убедиться, какое разнообразие присутствует в эфире: обязательно будет огромный массив национальной, классической музыки, блюз, джаз. У нас все сводится к узкому кругу попсы. Это, конечно, печально.

Но Нацсовет не может вмешиваться в редакционную, программную политику. Мы можем рекомендовать вещателям на экспертном уровне, строить диалог, а ответственность за контент, его качество должна быть на менеджерах радиостанций, они держат ответ перед социумом, медиасферой.

– Засилье попсы радиостанции оправдывают вкусами публики. Следуя этой логике, можно сделать вывод, что украинцы настолько ограничены, что не способны воспринять ничего, кроме примитивной музыки и текстов. Неужели это так?

– Нет такого термина – «бизнес-цензура». Бизнес это бизнес.

– Я имею в виду цензуру денег, корпораций…

– Тогда нужно говорить о взаимоотношении потребителя и продукта. Если потребитель не бунтует, слушает, включает, и таким образом голосует за ту или иную радиостанцию, то это означает, что на эту радиостанцию идет реклама и таким образом менеджер прав, а мы с вами не правы. Иначе эта схема не строится.

Реклама идет на теле- и радиоканалы и они могут существовать, не прилагая особых усилий. Я имею в виду усилия по поиску национального продукта.

Ходить по рынку, искать молодых исполнителей, поддерживать их – это огромный менеджерский труд! Нужно ручками и ножками двадцать четыре часа в сутки об этом заботиться и за это отвечать. Конечно, легче зарабатывать на проверенном продукте.

Но я не снимала бы ответственность со слушателя, кто как выбирает. Я, например, не люблю попсу и никогда ее не слушаю, не включаю ее по радио. Я люблю информационный продукт, и я выбираю его.

Поэтому не стоит снимать ответственность с того, кто выбирает кнопкой. Только так будет рынок. В противном случае мы будем искать виновных – кто внедряет цензуру, хочет что-то прижать, убрать. Общество должно иметь свой громкий голос. И для этого есть масса инструментов – общественные организации, обращения, письма. Но главное – что кто слушает и смотрит.

– Цифровое телевидение до конца уже этого года будет внедрено по всей стране. Что оно даст телезрителю, какие преимущества?

– Внедрение цифрового телевидения – это технологическая эволюция. До 2015 года Украина должна присоединиться к общеевропейскому формату вещания в цифровом эфире. Этот переход начался в 2006 году.

Что выиграет зритель? Украина – большая стана с разнообразным ландшафтом: у нас есть горы, моря, равнины, отдаленные села. Цифровое телевидение позволит обеспечить качественное изображение в самых отдаленных от больших городов регионах. Кроме того, увеличится и количество эфирных телеканалов.

Также цифровое телевидение даст зрителю много других функций, кроме непосредственно просмотра передач. Это возможность видеть, что идет на других каналах, не переключая текущий, можно будет посмотреть расписания программ и анонсы.

В конце года стартует большая информационная просветительская кампания, к которой присоединятся вещатели и провайдеры. Они будут разъяснять, как можно подключиться к просмотру цифрового телевидения.

Следующий этап – закупка специальных приставок - SAT-TOP-BOX’ов для просмотра цифрового телевидения.

В госбюджете на следующий год предусмотрено 350 млн грн на закупку этих приборов для тех, кому будет не по карману потратить 200-350 грн, чтобы самому приобрести такую приставку.

Будет проведен тендер, который определит, кто будет заниматься закупкой SAT-TOP-BOX’ов за счет бюджета.

Хочу отметить, что современные телевизоры уже имеют функцию просмотра цифрового телевидения и для них приставки покупать не нужно.

– Следующий вопрос о качестве и разнообразии контента украинского телевидения.

Есть такой анекдот. Человек купил новый пакет услуг от оператора кабельного телевидения, пощелкал пультом и воскликнул: вот и стало на 50 каналов больше нечего смотреть.

Почему, на Ваш взгляд, украинские общенациональные каналы транслируют преимущественно программы развлекательного формата?

– Тенденции к форматным шоу являются общемировыми. В этом году в Украине проходил телевизионный ярмарок, на который привозили телепродукт со всего мира и, к сожалению, я там не увидела ни одного образовательного.

На сегодня тенденция такова, что зрители переориентировались с глубокой аналитики на большое количество информации. Иногда люди читают заголовки в Интернете, не углубляясь в их суть. Темп жизни современного человека обусловливает его телевизионные вкусы, и Украина тут не исключение.

Все эти форматные шоу не изобретены в России. По большей части это европейские форматы. Развлекательные передачи, посвященные музыке, песням, танцам, которых и вправду очень много на нашем телевидении, – в основном куплены в странах Европы. Пару лет назад эти передачи появились на европейских рынках, получили там успех. И понятно, что наши менеджеры, как люди деловые, адаптировали эти шоу к украинским реалиям. Они (шоу) помогают человеку после напряженного дня, после обработки тонн информации, отвлечься и развлечься. В них есть элементы, необходимые украинскому обществу именно сейчас.

Спрос на глубокие аналитические, познавательные информационные передачи, как говорят эксперты, снижается. И это правда.

Но есть и хорошие новости. Сегодня в Украине появляется много публицистических, документальных, информационных программ на региональном телевидении. Оно ближе к своему зрителю и быстрее отвечает на его запросы. Очень хорошие программы представляют Львовское телевидение, телевидение Черновцов. Надеюсь, что такая тенденция затронет и общенациональные каналы.

– Вы говорите, что телевидение удовлетворяет спрос зрителя, предлагая ему в избытке «развлекаловку». Но нет ли здесь подмены понятий?

Сейчас создается впечатление, что собственники телеканалов идут на поводу самых непритязательных зрительских вкусов. Можно ли выдержать баланс между желанием заработать побольше денег на рекламе и социальной функцией телевидения – культурного просвещения граждан?

Вопрос баланса – это вопрос профессионализма менеджера. Если вы не будете уметь соблюдать золотую середину, то не сможете работать как профессионал. Нужно уметь слышать потребности собственника канала и потребности общества.

Но главная роль в пропаганде национальной истории, культуры принадлежит государству. Это и финансовая поддержка производства и показа такого продукта, и продвижение его в медиапространстве.

– Наши соседи, я имею в виду Россию, за последние пару лет запустили ряд спутниковых тематических телеканалов не развлекательного формата. Это каналы о путешествиях, о хобби, о жизни разных народностей РФ. Почему у них уже есть такие тематические телеканалы, а у нас нет?

– Трудно сравнивать возможности Украины и России. У нас разные ментальность и экономика.

Такого рода каналы в России появились лишь недавно, в последние годы. Очевидно, что возможности экономики, менеджерский опыт уже позволяют сегментировать телевизионный рынок России.

Но я хочу подчеркнуть, что в Нацсовете за последний год наблюдаем тенденцию к увеличению спроса на спутниковые лицензии. Это говорит о начале сегментации украинского телевизионного рынка.

В последнее время мы выдали много лицензий на детское спутниковое вещание. Это меня очень радует, потому что уровень и качество украинского детского продукта почти ниже плинтуса. Мы потеряли детское вещание, его всего 8%. Каналы не хотят его ни покупать, ни производить, ведь в детскую передачу не вставишь рекламу – закон запрещает.

Также скоро на спутнике и в кабеле можно будет увидеть несколько медицинских каналов, каналов об отдыхе и туризме украинского производства. Мы выдали также лицензии на студенческие и подростковые телеканалы.

– Коль скоро мы заговорили о России, не могу не поднять еще одну тему – русского языка в эфире. В последнее время его стало заметно больше на телеканалах. Почему?

– Да, действительно, такая досадная тенденция существует. Ее можно объяснить по-разному. И человеческий фактор тоже играет свою роль, потому что телевизионные менеджеры смотрят по ситуации в обществе и учитывают фактор лояльности к власти.

Но есть еще один момент, который для меня очевиден. Все, что жестко навязывается, всегда встречает сопротивление.

Я сторонница ста процентов украинского языка в украинском эфире и делаю все возможное, чтобы так было. Но я должна понять менеджеров, которые приходят к нам и просят уменьшить квоту на украинский язык с 75% на 50%, и все же настаиваю на соблюдении законодательства. Если есть нарушения в языковом плане, Нацсовет применяет санкции к нарушителям.

– Лариса Михайловна, сегодня День работников телевидения и радио. Что бы вы пожелали людям, работающим в этой сфере?

– Я очень бы хотела пожелать и мечтаю об этом, чтобы в украинской журналистике, в телевидении и на радио наконец-то создалась школа преемственности, школа современной журналистики. И чтобы она основывалась на правильных составляющих: профессионализме, порядочности и принципиальности. И тогда мы сможем надеяться, что наше телевидение состоится.