Олег Ярош: В Украине присутствует консервативная исламофобия

Бурные дебаты о правомерности прибытия сирийских беженцев в Европу сегодня слегка поутихли.  Но ни сами беженцы, ни проблемы, с ними связанные, никуда не делись. Одна из этих проблем – исламофобия, усугубляющаяся на фоне каждой негативной новости, связанной с исламом.

О том, как воспринимают мусульман в Украине, возможны ли религиозные конфликты в украинском обществе и привлекательна ли наша страна для беженцев, с корреспондентом ForUm`a беседовал кандидат философских наук, заведующий сектором истории восточной философии Института философии НАНУ Олег Ярош.

- В Украине ислам во многом воспринимается сквозь призму стереотипов,  преимущественно негативных. Какие из них соответствуют действительности, а какие – нет?

- Прежде всего, следует сказать, что в целом уровень исламофобии является переоцененным. Результаты многих социологических исследований, которые проводила, в том числе и МАР (Молодежная ассоциация религиоведов) показывают, что отношение к исламу весьма толерантное, по крайней мере, в студенческой среде. Но в то же время есть недостаток знаний, информации. И эти факторы тесно связаны: чем меньше адекватной информации об исламе, тем выше уровень исламофобии. В западных странах многие фонды, а также общественные и государственные организации занимаются просветительской миссией, чтобы больше рассказать об этой религии. В той же Польше, в Германии, в США есть специальные тренинги для журналистов. Поэтому там дела обстоят лучше.

Что касается Украины, то я хотел бы выделить несколько аспектов. Я разделяю два типа исламофобии. Первый тип, консервативный, обусловлен неприятием этой религии. В этом случае ислам рассматривается как угроза неким ценностям. Скажем так, это угроза социокультурным ценностям, которые считаются традиционными для христианского и постхристианского мира. Второй тип – это либеральная исламофобия, когда ислам рассматривается как угроза общечеловеческим свободам, а также производным от них: принципу равенства, в том числе и гендерного.

В Украине до настоящего времени присутствовала исламофобия консервативного типа, когда мусульмане воспринимаются как чужаки, носители иной цивилизационной парадигмы, которая в некоторой степени противоречит нашему традиционному укладу. Это когда-то очень сильно было заметно в Крыму, во время конфликта крымскотатарского меньшинства и славянского большинства. Также в 90-х была дискуссия по поводу строительства мечети на Лукьяновской улице в Киеве, против которого очень активно выступали национально-демократические силы. Впрочем, у нас эта исламофобия не сильно артикулирована, но, тем не менее, она имеет место быть.

- Откуда она берется?

- Опять же здесь можно говорить о двух типах: о латентной и активной исламофобии. Латентная форма – это негативное отношение, сформировавшееся под влиянием картинки в СМИ и недостатка знаний. Активная исламофобия появляется, когда в обществе наличествует значительное количество мусульман.

Я недавно проводил исследования в Германии. Там присутствует толерантное отношение к мусульманам, которых, к слову, больше всего в Берлине. Их в этом городе около 400 тысяч, но благодаря активной просветительской работе на местном уровне к ним относятся достаточно лояльно. Там организовывают специальные встречи, всевозможные акции с исламскими организациями. И это очень хорошо работает. В других частях Германии отношение к мусульманам осторожное. В регионах, где их очень мало, допустим на севере, отношение может быть негативным, но не артикулированным. В то же время, если посмотреть на Саксонию, на Дрезден, то там присутствуют активные антиисламские настроения. Это происходит потому что, во-первых, их там много, а во-вторых, в этом регионе сильны ультраправые настроения. И на этом фоне возникло движение против нелегальной миграции антиисламского характера.

У нас таких организованных движений, к счастью, нет. Хотя были отдельные случаи проявления агрессии. Например, нападения на иранских студентов. Не знаю, чем они были мотивированы, была ли это агрессия на расовой почве или хулиганство. Но, повторюсь, на уровне организаций и каких-то экстремистских моментов у нас исламофобии нет.

- Вы упомянули негатив из СМИ. Негативная информация действительно есть, и она запоминается лучше. Но где же брать позитив?

- Понимаете, в СМИ зачастую попадают всякие экстремистские вещи. А что будет, если с утра до ночи показывать по телевизору кадры издевательств над пленными, видео из Абу-Грейба (тюрьма для военнопленных в Ираке, - Ред.), или архивные кадры войны за независимость в Алжире, когда с обеих сторон были просто акции геноцида? Погоня за негативом и порождает негативную картинку.

Сейчас исламский мир представлен в двух ракурсах. Это или Арабские Эмираты с роскошной жизнью, дорогими спорткарами и так далее. Или сплошной негатив. Мало вещей просветительского характера. Они, конечно, есть на каналах вроде Discovery или History Channel, где показаны объективные вещи.

Информация всегда должна подаваться осторожно, не обязательно зацикливаться исключительно на негативных моментах.

- Тем не менее, уже сложилось мнение, что ислам – это жестокая кровожадная религия. И если он приходит в какую-то страну, то там срезу же начинается хаос, беспорядки теракты и другие подобные вещи. Почему, по Вашему мнению, появился такой стереотип?

- Если взять историю экстремизма, левого, правого, и так далее, то изначально теракты, которые совершали выходцы с Ближнего Востока, к исламу вообще не имели никакого отношения. Например, «Черный октябрь», или Организация освобождения Палестины, боровшаяся с так сказать израильской оккупацией. Тогда вообще было время «левого террора», действовали «Красные бригады» в Италии, Action directe во Франции, «Фракция Красной Армии» в Германии.

Появление феномена терроризма, связанного с радикальным исламом, я бы отнес к более позднему периоду. Первыми были палестинцы, совершавшие самоподрывы вначале против израильских войск, а потом и против гражданского населения. В дальнейшем эту практику взяли на вооружение и другие, уже классические джихадисты, ведущие так называемую «священную войну». Опять же, сюда можно отнести и войну на Кавказе, теракты во время Первой чеченской, подрывы в московском метро и троллейбусе. Это стало характерным для второй половины 80-х и 90-х годов и получило дальнейшее распространение в странах Запада и Востока. Своеобразными точками отсчета следует считать взрывы домой в Москве в 1999-м году и атаку на ВТЦ в 2001-м, а катализаторами стали военные кампании в Чечне, Афганистане и Ираке.

Безусловно, такие факты есть. Но терроризм – это оружие слабых. Поэтому террористы используют подобные вещи, именно  проигрывая в противостоянии со странами, политику которых считают враждебной.  Хотя следует отметить, что это достаточно маргинальное направление. Вообще, ислам осуждает самоубийство. Потому террористические атаки смертников не совсем сопоставимы с его нормами. Также говорят, что мусульмане ведут джихад, но происходящее, снова-таки, не имеет никакого отношения к классическим нормам ислама.

Есть авторитетные сборники хадисов аль-Бухари, Муслима и так далее, где на основании высказываний Пророка расписано, как должен вестись джихад. Собственно, его нельзя вести против тех, кто не держит в руках оружия, то есть против женщин, детей, стариков, христианских или иудейских священнослужителей. Но этого никто особо не придерживается. Так называемые «исламисты» далеко не всегда руководствуются буквой Писания. Они прикрываются религией ради каких-то политических целей. Журналисты, побывавшие в плену у ИГИЛа, рассказывают, что там полевые командиры мало интересуются исламом, они больше заняты разговорами о политике, о военных и экономических вопросах, чем чтением Корана. То есть, это не религиозная война, это одно из экстремистских политических течений, использующих мусульманскую риторику.

- Сейчас наблюдается поток сирийских и африканских беженцев в Евросоюз. Смоделируем ситуацию: что было бы, если бы границы вдруг наглухо ЕС закрылись и все эти беженцы попали в Украину? И вообще, насколько эта ситуация возможна?

- Экспансия беженцев это тоже своего рода медиа-повод. 120 тысяч сирийцев – это не так уж много, на самом-то деле. Маленькая Польша в свое время приняла десятки тысяч чеченских беженцев. Известный польский политик Сариуш-Вольский называет цифру в 86 тысяч. Но трудно сказать, что эта диаспора там как-то влияет на религиозный климат. Так что, 120 тысяч человек на весь Евросоюз – это небольшая цифра. Если взять ту же Германию, то один беженец там получает 360 евро в месяц, плюс дополнительные социальные расходы. Если даже все 120 тысяч хлынут в эту страну, то бюджет сможет это выдержать – только в этом году в Германии запланировали выделить около 5 миллиардов евро на помощь беженцам. Потому, это вопрос скорее политический.

Можно предположить, что поток беженцев усилится. Особенно, если конфликт «расползется», то за сирийскими алавитами (представителями религиозного меньшинства, поддерживающими Башара Асада) подтянутся и остальные, а также жители Ирака и Йемена, где активно идет гражданская война. Также, если еще начнется серьезная религиозная война между шиитами и суннитами, миграция тоже может усилиться.

В принципе, Украина никогда не была привлекательной для мигрантов. Большая часть мигрантов, живущих в нашей стране, осталась здесь после распада СССР. Это в основном студенты, которые после окончания обучения не вернулись домой. Это иранцы, арабы и так далее. Некоторые из них даже женились здесь, но часто увозили жен с собой. В последние годы у нас наблюдалась экономическая миграция и «воссоединение семей». То есть, кто-то здесь устраивался и по просьбе знакомых помогал найти работу их земляку, родственнику и так далее. У арабов же семьи большие, и помочь родственнику – это долг. У нас оседают выходцы из стран центральной Азии, прежде всего из Узбекистана, немного из Таджикистана, также достаточно большая азербайджанская диаспора.

Можно предположить, что поток мигрантов в страну усилится, если Украина будет, если не создавать рабочие места, то, по крайней мере, выполнять роль торгового хаба между востоком и западом. Многие мигранты, в частности афганцы, которых у нас около 6-7 тысяч, как раз и занимаются торговлей с Китаем. В таком случае усиление притока иммигрантов возможно. Но трудно предположить, что они сюда массово хлынут. Мы находимся достаточно далеко от эпицентра конфликта. Впрочем, уже есть случаи, когда сирийцы подают в Украине заявки на получение статуса беженца. Также сейчас задерживают нелегальных мигрантов, которые пытаются из Украины выбраться в Венгрию. Такие моменты есть, но это не массово.

Вырастут ли какие-то негативные настроения в обществе? Если сохранится имеющаяся ситуация с информированием населения, когда об исламе рассказывают только нехорошее, то, безусловно, они станут сильнее. Если здесь будет много мусульман и женщин в хиджабах, если будут совершаться публичные ритуальные жертвоприношения, как это происходит в Москве во время праздника Курбан-байрам, то думаю, это не прибавит симпатий.

- Еще один аспект - интеграция в современное общество. Есть мнение, что ислам регулирует все аспекты жизни верующего, но этот свод правил и норм поведения пригоден для жизни в средневековье, но в 21-м веке он не работает. Как обстоят дела здесь?

- Адаптация возможна и она происходит. Приведу один пример. В исламе запрещено  ростовщичество: нельзя не только давать деньги в долг, но и брать ссуду. Традиционно считалось, что банковский кредит – это харам, это грех, потому что мусульманину не позволено платить проценты. Но многие мусульмане, живущие в Западной Европе, часто не могут купить жилье, не заняв денег в обычном банке. А исламский банкинг в ЕС не развит, эту систему сложно интегрировать. Так вот, есть такой Европейский совет по фетвам, правовой комитет, издающий специальные религиозно-правовые определения для мусульман в Европе. Его возглавляет известный законовед и богослов Юсуф Аль-Кардави. Им была издана специальная фетва, которая позволяет мусульманам брать ссуды, ссылаясь на то, что семья ценнее. Ведь если мусульманин не сможет купить дом без займа, то его родным негде будет жить и семья распадется. А это еще хуже, чем брать кредит.

К ношению хиджаба в немусульманских странах зачастую тоже относятся весьма мягко. Например, женщинам в принципе ходить в мечеть не обязательно. Они могут молиться дома, и это даже поощряется. Но если женщина все же идет в мечеть, то она должна надеть хиджаб. А потом она может снять его, идя по другим делам. То есть, такая адаптация принимается другими мусульманами.

У нас представителей ислама практически не заметно, у нас их мало. Добрая половина всего мусульманского населения Украины родом из Крыма. Чаще всего мусульман можно заметить возле мечетей, особенно по большим праздникам. Проблемы, возникавшие с сакральными местами, были урегулированы. А остальные вопросы пока не так остро стоят.

- Можно ли утверждать, что украинцы достаточно религиозно терпимы?

- Да. Но предрассудков у нас все равно много. Они распространены на бытовом уровне, но не артикулированы в политические или общественные движения экстремистского или ксенофобского толка. Опять же, в нашей стране слишком мало мусульман, чтобы те могли представлять некий видимый сегмент общества. Впрочем, у нас очень много девушек-славянок, которые приняли ислам, выходя замуж. Вот они могут носить хиджаб, придерживаться определенных правил в одежде. Интересно, что иранки, приезжающие сюда учиться, хиджаба не носят – они зачастую снимают его прямо в самолете. Хотя в их родной стране это обязательно.

- Вы упомянули, что в Украине концентрация мусульман мала. Но есть еще один стереотип: как только в какой-то стране количество таких людей доходит до некой критической точки, там начинаются межэтнические и межрелигиозные конфликты. Действительно ли это так?

- Безусловно, увеличение количества людей, которые воспринимаются как чужаки, как носители другой культуры, может вызвать конфликты. Но снова-таки все очень сильно зависит от политики государства и местных властей. Допустим, в Берлине я посещал суфийские общины, в районах, населенных мусульманами, и там девушки в хиджабах спокойно гуляли далеко за полночь. Но в той же Саксонии, где присутствуют ультра-правые настроения, в силу другой политики, абсолютно другие отношения с мусульманами.

В Англии присутствие мусульман очень заметно. В Оксфорде есть улица, населенная выходцами из Пакистана и Бангладеш. Ее даже называют «маленьким Пакистаном». Там много мусульман, много халяльных магазинов, но это не создает проблем. Поскольку они не мешают местным жителям, скажем, «оттягиваться» по пятницам в пабах, коих предостаточно на этой самой улице, то и конфликтов не возникает. В Лондоне были случаи враждебного отношения к мусульманам, но это все же локальные прецеденты. Хотя, иногда они все же создают неудобства для лондонцев – из-за большого скопления машин возле мечетей возникают пробки. В Москве много российских граждан и трудовых мигрантов, исповедующих ислам. Там в этом плане есть определенное недовольство, бывают нападения со стороны ультра-правых организаций. У нас конфликта нет. Но мне кажется, что если серьезно увеличится присутствие мусульман, то могут усилиться некие негативные тенденции... Правда, я не знаю, сколько их должно быть в 40-миллонной стране, чтобы их присутствие ощущалось. Эти тенденции можно легко нивелировать, если проводить всяческие акции, информационные и культурные кампании.

Как ни парадоксально, но иногда срабатывают очень простые вещи. У нас после трансляции сериала «Великолепный век» у многих улучшилось отношение к туркам. И это несмотря на то, что Османская Империя была противником Запорожской Сечи, Российской империи и так далее. Есть и еще один пример. В 1995 году в России вышел фильм «Мусульманин» с Евгением Мироновым. Там рассказана история солдата, попавшего в плен и принявшего ислам. Через какое-то время он возвращается в родное село. Его не принимают земляки, а он не принимает все местные нравы и традиции, и в итоге погибает, застреленный офицером, который посчитал его предателем. В этом фильме показан позитивный образ мусульманина. Главный герой следует своим убеждениям, но никому их не навязывает. С другой стороны, он не принимает пьянство, нравственный упадок, царящий в его селе. Этот фильм вышел на волне антивоенных настроений во время Первой чеченской и во многом выражал определенные тенденции в тогдашнем обществе.

В истории Украины были не только конфликты с мусульманами, у нас есть, что рассказывать. Например, о связи Богдана Хмельницкого с Крымским ханством и  Оттоманской Портой, о казаках-кардашах, которые братались с крымскими татарами. И это не говоря уже о том, что Украина всегда хорошо торговала с исламскими странами. Если мы будем формировать позитивную картинку, то для этого есть материал. Но это надо делать осторожно.