Финальная точка в подсчете потерь Украины за годы Великой Отечественной войны до сих пор не поставлена. По приблизительным данным, в 1941-1945 годах погибло 8-10 млн человек, из которых 3-3,5 млн – военнослужащие. Если же учесть вторичные демографические потери – голод, эмиграцию, депортацию, то за время войны Украина потеряла около 14,5 млн. чел.
Кроме того, на фронтах и в тылу без вести пропала треть военнослужащих Красной армии. С тех пор прошло более полувека. Но многие наши сограждане до сих пор верят и надеются. Конечно, не на возвращение отца или деда, так как словосочетание «пропал без вести» зачастую означало гибель человека. Многим детям, внукам и правнукам пропавших в годы войны солдат сегодня важно узнать настоящую судьбу своих предков, отыскать их могилы, чтобы отдать дань уважения.
Итак, что нужно сделать, чтобы выйти на след сгинувшего на войне родственника, и где искать информацию о его судьбе, в интервью ForUm’у рассказала заведующая научно-исследовательским отделом Мемориального комплекса «Национальный музей истории Великой Отечественной войны 1941-1945 годов» Людмила Рыбченко.
– Война закончилась 68 лет назад. Но многие люди до сих пор продолжают искать родственников, пропавших без вести на войне. Неужели такое возможно – найти человека спустя столько лет?
– Да, возможно, но надо быть готовым, что этот поиск может оказаться длительной, кропотливой и трудоемкой работой. Недостаточно подать запрос и ждать, что кто-то подробно расскажет вам о вашем родственнике. Информация о человеке, если и сохранилась, может быть разбросана по разным архивам. Часто она фрагментарна и не связана между собой. Может оказаться, что, потратив годы на поиски, вам так и не удастся достичь конкретного результата. Но, возможно, удача улыбнется всего через несколько месяцев работы. За последние пять лет нашим сотрудникам удалось установить судьбу около 350 воинов, о которых родственники не имели никаких данных. В некоторых случаях также получилось установить современные места их захоронения.
– А почему именно сотрудники музея занимаются поисковой работой?
– Дело в том, что именно в нашем музее за последние пять лет был собран уникальный фонд документальных материалов по учету людских военных потерь Украины в годы Великой Отечественной войны. Это похоронки, списки пропавших без вести, переписка по поиску погибших, книги учета потерь и прочее. Всего более 8,5 тыс. архивных дел, в которых около 3 млн персональных свидетельств о погибших и пропавших без вести воинах, призванных с территории Украины.
Начиная с войны и до 1991 года, эти документы хранились в военкоматах и были под грифом «секретно». Затем для создания Книг памяти Украины они были рассекречены, частично отработаны региональными редакциями. Режим их дальнейшего хранения в каждом военкомате устанавливался по-разному, не всегда приспособленными оказывались помещения, в которых хранились документы. Мы с этим непосредственно столкнулись, поскольку часто при подготовке новых музейных экспозиций работали в военкоматах с похоронками.
В 2006 году коллектив музея обратился к министру обороны и руководству страны с просьбой здесь, в Киеве, в стенах нашего музея собрать эти уникальные документы. Нас услышали и на сегодняшний день комплектование уникального фонда по учету потерь практически закончено. Материалы систематизируются, изучаются, реставрируются и сканируются, создается Всеукраинская электронная база погибших.
С просьбами о поиске пропавших без вести солдат в музей люди обращались, наверное, с первого дня его работы. Кому могли, мы помогали. Теперь наши возможности значительно возросли. Ежегодно мы получаем более 1,5 тыс. запросов от населения об установлении судьбы их погибшего на войне солдата. Время работы над запросом зависит от его сложности, но в среднем стараемся уложиться в месяц.
Честно признаться, нас не перестает удивлять тот факт, что, несмотря на то, что война с каждым годом становится все дальше, количество семей, желающих получить информацию о своем погибшем родственнике, не уменьшается. Более 70 лет люди не теряют надежды найти пропавших на войне!
– Кто ищет пропавших без вести? Должно быть, в основном родственники?
– Случается по-разному. Но чаще всего обращаются дети погибших, они же дети войны. Это уже пожилые люди, пенсионеры. Наконец-то семейные заботы отошли на второй план, появилось время для поиска могилы родителя. К тому же, стоя на пороге жизни, люди, как правило, склонны мысленно подводить ее итог, и тяжесть неизвестности о судьбе родного человека не дает им покоя. Вдобавок перед ними встает вопрос, что передать своим внукам. Как сказать, что прожил жизнь и ни разу не посетил могилу погибшего на войне отца?
На втором месте по количеству запросов – внуки и правнуки, в основном те, кто интересуется историей, состоит в историческом клубе или поисковой организации. Для них это возможность прикоснуться к прошлому.
Также значительную часть писем составляют запросы на предоставление копий документов на погибших, которые нужны членам их семей для решения имущественных дел, начисления надбавок к пенсиям, оформления наследства, выезда на пмж и так далее.
– К вам обращаются только украинцы или звонят также из других стран?
– Пишут в основном из Украины (60% запросов), много писем получаем из России (20%), а также из Беларуси и других республик бывшего СССР. Обращаются из Германии, Израиля, США и прочих стран, где проживают наши соотечественники. Уже много лет мы плотно сотрудничаем с поисковой службой Красного Креста Украины, телепрограммой «Жди меня».
По остывшим следам
– Из вашего опыта, почему чаще всего люди не смогли найти фронтовика?
– Вариантов множество. Довольно распространенная причина – неправильное написание имени и фамилии погибшего в военных документах: списках погибших, похоронках, паспортах братских могил, из-за чего семья не получала оригинальной похоронки из воинской части, и не вернувшийся после войны воин зачислялся к пропавшим без вести.
Был такой случай, когда дочь всю жизнь искала отца. Его звали не совсем обычно – Федула Елисеевич. Фамилия же довольно распространенная – Быков. Пришлось в списках солдат его части изучить всех погибших Быковых. Так мы определили, что среди них был только один с инициалами имени на букву «Ф». По косвенным данным и обстоятельствам гибели офицера (в госпиталь привезли мертвое тело без документов) в конце концов удалось выяснить, что в документах военного периода Федула Елисеевич значился как Федор Алексеевич.
Документы на погибших писались в тяжелых условиях боев, заполнялись от руки, иногда простым карандашом. Не всегда это делал грамотный писарь, случались ошибки и неправильные прочтения написанного. Так, Гапоненко в документах мог проходить как Ганоненко. А недавно мы нашли место захоронения воина, чья фамилия через много лет переписывания таблички на братской могиле с Аларкон превратилась в Оляркова. Чтобы установить, что это один и тот же человек, потребовалась очень кропотливая работа и мобилизация всех интеллектуальных ресурсов.
– То есть, если похоронка родственникам не пришла, то, скорее всего, причина в неразберихе с документами?
– В тех случаях, когда речь идет о гибели воина на поле боя, – да. Когда мы взялись за изучение собранного в музее документального фонда учета потерь, то увидели, что учет этот в годы войны велся весьма условно. И подтверждением тому целая вереница приказов Ставки ВГК, Генштаба, Сталина за 1941, 1942, 1945-й годы, в которых одни и те же слова о неудовлетворительном учете погибших, отсутствии контроля в этом вопросе в воинских частях и соединениях.
Централизованный же учет погибших воинов проводился в Управлении по учету потерь, которое за годы войны четыре раза меняло свое подчинение от Генштаба в 1941-м до Командующего по тылу в 1943-м. Понятно, что последний никак не мог контролировать войска действующей армии в данном вопросе.
К тому же следует помнить, что очень часто, особенно в 1941-1942 годах, советские войска оказывались на фронте в чрезвычайно сложных ситуациях, попадали в окружение, котлы. В этих условиях документы с грифом «секретно» уничтожались в первую очередь, а, как я уже говорила, документы по учету потерь были именно такими. Например, мы уже никогда не найдем информации о точном месте гибели воинов 349-й стрелковой дивизии, которая свое первое боевое крещение получила под Харьковом в мае 1942-го. В этой операции войска были окружены, более 200 тыс. воинов попали в плен. 349-я дивизия также оказалась в кольце вражеских войск. Было принято решение уничтожить документы, знамена и прорываться к своим небольшими группами. Многим бойцам, в том числе и командованию, удалось выйти из окружения, но погибшие в тех боях были учтены как пропавшие без вести.
– А что касается военнопленных? Их кто-то считал?
– Трудный вопрос. Дело в том, что в начале войны многие солдаты и офицеры Красной армии оказались в плену. После выхода специального приказа, согласно которому все военнопленные, а также окруженцы объявлялись «врагами народа», чьи семьи подвергались репрессиям, в войска поступил приказ параллельно с учетом погибших вести учет сдавшихся во вражеский плен и каждые десять дней предоставлять эти данные в Генштаб. Однако напряженная ситуация на фронте, боязнь карательных санкций за большое количество военнопленных в частях, а также ряд других обстоятельств послужили причиной того, что командирам было удобнее учесть военнопленных пропавшими без вести.
Найти далее информацию о судьбе этих людей довольно сложно. Дело в том, что на оккупированной территории Украины оказалось огромное количество военнопленных – около 2 млн. Для них поспешно создавались временные лагеря, с тем чтобы постепенно переправлять их трудиться в стационарные лагеря на территории Европы – в Польше, Германии, Румынии. Там велся детальный учет. На каждого военнопленного заполнялась именная карточка с указанием имени, фамилии, года рождения, места пленения солдата, его биометрических данных, а также маршрутов и сроков пребывания в тех или иных лагерях. Часто было наклеено фото. Указывались также дата смерти и место захоронения. Сегодня эти документы оцифрованы германской стороной и доступны в Интернете.
Но в лагерях на территории Украины такого учета не было. К сожалению, найти военнопленных, погибших на родной земле, значительно сложнее, чем в Германии. Подтверждением тому – книги учета военнопленных, погибших в лагере Гросс-Лазарет в г. Славута Хмельницкой области, которые экспонируются в нашем музее. Они составлялись тайно, записывались только имена умерших и адреса родственников, которым нужно сообщить о смерти. Эти книги тайком были вынесены из лагеря и сохранились лишь чудом. Они фигурировали на Нюрнбергском процессе как доказательство жестокого отношения оккупантов к советским военнопленным, но даже эти записи не дают полной картины обо всех погибших в этом лагере.
– Какая информация вам нужна для того, чтобы найти пропавшего без вести?
– В первую очередь, необходимо знать фамилию, имя, отчество солдата, год рождения, откуда он мог призываться на фронт; адрес и состав семьи, имена родственников, кому могла быть вручена похоронка. Также необходимо определить, был ли разыскиваемый рядовым или офицером, в каких войсках воевал. Эти данные довольно важны, поскольку учет погибших рядового состава и офицеров проводился по-разному. Также из воспоминаний, фотографий, сохранившихся писем собираются любые дополнительные данные о возможных награждениях погибшего, географии его участия в боевых действиях, о судьбах его сослуживцев, земляков. Если не удается сразу найти информацию по персональным данным, отрабатывается каждая из дополнительных зацепок. Привлекаются дополнительные источники информации. На сегодня в Интернете доступны наградные документы, данные о принадлежности номеров полевых почт или номеров воинских частей определенным полкам и дивизиям, их состав, подчиненность, командиры. Более детальную информацию о боевом пути можно почерпнуть из воспоминаний военачальников. Иногда по однополчанам удается установить судьбу погибшего.
Каждый день на войне
– Как можно научиться искать пропавших без вести? Например, как вы обучаете этой работе новых коллег?
– Чтобы проводить результативный поиск, важно не только научить сотрудника этой работе, ознакомить с картотекой, фондом и т.д., но и дать ему время получить свой собственный положительный и эмоциональный опыт, например, найти кого-то из своих родных.
– Каждый день изучать судьбы погибших людей – это эмоционально сложно или вы уже привыкли?
– Постоянно в этом вариться сложно. Когда принимаешься за поиск, начинаешь представлять себе этого человека, проживать его судьбу. Одна из сотрудниц делилась со мной, что всегда представляет, как выглядел погибший солдат, какие у него были глаза, волосы, остались ли дети, мысленно общается с ним. Но когда мы получаем письма благодарности от родственников – становится очень приятно. У нас даже есть традиция: наблюдать за реакцией сотрудника, который впервые нашел пропавшего без вести на войне. С человеком случается маленький шок, когда он понимает, что именно он через столько лет вернул солдата родным, будто «воскресил» погибшего на войне. В такие моменты понимаешь, насколько это богоугодное дело.
Часто нас приглашают на перезахоронения останков солдат. Эта церемония всегда проходит очень эмоционально. Помню один случай, когда отца хоронил пожилой сын. Он вспоминал, как отца отправляли на фронт, как он, будучи ребенком, хватался за его сапоги и просил остаться дома, как плакала мама… Перед смертью женщина велела возле своей могилы насыпать могилку мужа, как будто знала, что его останки вернутся в родную землю. На поминки собралось все село, и у каждого была своя история о смерти на войне. Эти мероприятия всегда очень волнительны, но, откровенно говоря, мы стараемся их избегать, поскольку и так каждый день находимся на войне и ежедневно «хороним» погибших солдат. Мне, например, даже военные фильмы тяжело смотреть.
– В самом начале нашей беседы вы рассказывали, что создание фонда документальных материалов по учету людских военных потерь начиналось с работы с похоронками. В частности, при создании эмоциональных экспозиций. Расскажите о них, пожалуйста. Какие экспозиции сегодня может увидеть посетитель музея?
– Например, из похоронок на воинов, которые носили фамилию нашего кобзаря, воинов-Шевченко, выложен православный крест – символ примирения перед памятью погибших. С помощью этих скорбных свидетельств передан масштаб трагедии всей нашей Украины в минувшей войне. Как поется в известной песне, в День Победы «половина села гуляє – половина лежить в землі».
С помощью похоронок в музее передана трагедия матерей, утративших на фронтах своих сыновей; трагедия вдов, которым довелось одним растить детей-сирот; равную степень жертвенности всех регионов нашей страны, отдавших на алтарь победы своих сыновей.
Мне кажется, наше общество не до конца осознало масштабность трагедии Украины в той войне. Наша страна оказалась в эпицентре событий, и очень бы хотелось, чтобы украинцы всегда помнили о тех великих и страшных днях.
Спасибі за Вашу активність, Ваше питання буде розглянуто модераторами найближчим часом
