Говоря о депутатской неприкосновенности «по-украински» можно использовать два «термина» - «оборзение» в плане криминала и «хамские хулиганства в парламенте». Разделять их не стоит, поскольку оба эти определения, как говорится, с одного дерева: с одной стороны, ягодки, с другой – цветочки.
Однажды я был одним из авторов законопроекта о парламентских приставах. Мы с коллегами скопировали соответствующую норму закона одного из иностранных государств, где приставы действуют достаточно эффективно, поскольку имеют ряд определенных полномочий: например, они вправе вывести депутата из зала.
А теперь представьте себе эту картину в нашем случае. Начинает у нас та или другая шайка, простите, фракция блокировать трибуну. Подходят приставы и пробуют вывести самого отчаянного – ну, предположим того, кто ломает микрофон или льет на спикера воду. По законам шайки остальные бросаются защищать своего, и несчастному приставу, в лучшем случае, сломают руку, в худшем - проломят череп и выкинут его самого из зала. И на этом все закончится, потому, что «против лома нет приема», а у наших депутатов ни за что никакой ответственности нет.
Пока существовала мажоритарная система, были и бойни и толкотня, но народные избранники все-таки действовали с оглядкой. Потому что иначе приедешь в округ, а тебе потом «все, что надо» об этом скажут, и в газетах местных напишут, и будет тот депутат иметь «абсолютный позор». А в следующий раз его даже за деньги не изберут.
Сейчас же главное – отчитаться перед начальником, лидером своей партии или фракции. Поэтому и нет смысла применять какие-то нормы в отношении депутатского хулиганства – все равно не поможет.
В принципе, депутатскую неприкосновенность можно ее взять и полностью аннулировать. Но мне кажется, что результат тут будет даже не нулевой, а со знаком минус. Потому, что дело, в сущности, не в неприкосновенности, а в том, что никто и не хочет касаться.
В парламент несколько раз подавались документы о снятии неприкосновенности с определенных депутатов, которые каждый раз «изучались» и голосовались. За мои десять лет депутатства в Верховную Раду было подано три или четыре таких документа, но разве можно поверить, что в нашем парламенте за это время оказалось только три или четыре депутата-преступника? Мне лично в это как-то не верится…
И еще одно: разве по закону министры у нас имеют неприкосновенность? А может она есть у губернаторов или их замов? Никто из них не имеет неприкосновенности. Но хоть кто-нибудь слышал о том, что засудили главу областной администрации или министерства? Тоже никто. Ну, самое большее, что может быть в этой «сфере» какой-нибудь громкий скандал, после которого виновника потихоньку снимут с должности и все куда-то незаметно сойдет на нет.
Так может быть вопрос не в том, существует или нет депутатская неприкосновенность, а в том, что нет органа, который был бы готов, не глядя на морды, брать и применять в отношении них нормы права. И нет гражданской позиции – и это главное, которая бы просто заставила их это сделать.
И вот такой вот маленький нюанс есть в каждом из нас – думать, что все вокруг злодеи, но что в этом такого? Почему-то в Англии или Швеции так не посчитают, а подумают, что любое, даже самое мелкое, административное нарушение должно быть наказано, вплоть до вынесения вотума недоверия высшему должностному лицу. За границей, к примеру, премьер-министр не имеет права на бесплатный билет в электричке, а у нас премьер-министр в электричке – это хохма.
Однажды я уже рассказывал историю о том, как министра одной скандинавской страны с треском сняли с занимаемой должности только за то, что она по ошибке, покупая ребенку пачку памперсов в супермаркете, воспользовалась не личной, а служебной кредиткой. Тогда меня обвинили в том, что я это сочинил. Но хочу повторить еще раз – это действительно реальная история.
Может быть, как для нас, этот факт – переходящий за край, потому что притом, что творится безнаказанно у нас, за рубежом наказывать за мелкие провинности так строго смешно. Мы ничего подобного не можем представить себе у нас, потому что у нас разговоры идут не на пачки памперсов, а на облэнерго. И вот пока мы будем над этим смеяться, у нас будут борзеть все.
Наши депутаты борзеют по двум причинам. Первая – потому, что мы это видим. Что творится в Секретарите Президента или Кабмине после официальных мероприятий никто не знает – прессу и близко туда не подпускают. А в парламенте все на виду. Люди достаточно открыты, наслаждаются своей публичностью. Да и стать депутатом очень легко: достаточно нравится лидеру, и показать хорошие навыки либо в мордобое, либо, простите, в лизании зада.
С другой стороны, это может быть поводом для отвода глаз от тех мест, где творится что-то еще более ужасное. То, что происходит в Верховной Раде, я бы назвал хулиганством, а полукриминальным сленгом «борзеют» - их действия за парламентскими стенами.
Я думаю, если вся правда о депутатах когда-нибудь всплывет наружу, общественность узнает страшные вещи.
Неприкосновенность «по-украински» - это круговая порука: ее имеет и тот, кому она положена по закону и тот, кому она и близко «не прописана». В Украине неприкосновенность не имеет ничего общего с формальной конституционной нормой, она является синонимом безнаказанности.
Хотя критерии того, какой она должна быть формально, достаточно разные. Например, в Чехии формула неприкосновенности развернута шире и серьезнее, чем в Украине. Теоретически, у нас депутата, совершившего преступление во время своей каденции и не привлеченного к ответственности, после того, как он сложит свой мандат, можно посадить в тюрьму. В Чехии в таком же случае, если депутаты на момент каденции не проголосовали за снятие неприкосновенности со своего провинившегося коллеги, после окончания срока занимаемой должности криминально дело на него уже никто не заведет.
Сравнивая эти два примера, нужно учитывать, что в обоих случаях речь идет о законе. И о том, как и какое общество оценивает преступления того или иного нардепа.
Невозможно представить, чтобы в Англии или Франции политического деятеля или чиновника, совершившего криминальное нарушение, пускай даже не имеющего отношения к криминалу, а, скажем, просто банально растратившего государственные средства, не отдали под суд. Такого там не может быть. Просто потому, что там такого не может быть никогда. И поэтому в европейских парламентах за всю каденцию если и выявляется один преступник, то это зачастую оказывается слишком много. У нас, к сожалению, все не так…
Идеальный закон для нормального общества – это депутатская неприкосновенность, распространенная на сферу депутатской деятельности. То есть парламентарии работают, пишут, принимают какие-то законы, потом кто-то решает что эти законы «не то» и наносят ущерб государству. И депутатская неприкосновенность гарантирует депутату свободу в том случае если его за это «не то» захотят притянуть к ответственности и посадить в тюрьму. Однако при этом от уголовной ответственности депутат не освобождается.
Определенная процедурная неприкосновенность гарантирует, что просто так с мелкими придирками, депутата не отстранят от процесса в момент, когда идет какое-то важное совещание. И это есть строго вычерченная схема депутатской неприкосновенности.
У нас же это слово понимают неправильно. У нас это полная безнаказанность.
У нас правовые нормы еще долго будут использоваться против тех, кого «не надо». А те, «кто нужен», будут оставаться неприкосновенными и безнаказанными.
Тарас Чорновил
Спасибі за Вашу активність, Ваше питання буде розглянуто модераторами найближчим часом
