Зборовская: Украинская феминистка имеет фатальный Эдипов комплекс

Земля украинская славится не только взбалмошными политиками, борщом и футболом. Есть у нас и супер-леди, которых называют феминистками. И если в мире для такой «особенной» категории женщин существуют какие-то свои стандарты, то у нас они, как, впрочем, и все остальное – «специфически-украинские».

Нила Зборовская, литературовед, специалист по психоанализу, писательница и бывший директор Центра гендерных исследований при Институте литературы НАН Украины считает, что украинская феминистка имеет «фатальный Эдипов комплекс», что и делает украинский феминизм «нациоцентричным». Об этом и многом другом она рассказала в эксклюзивном интервью корреспонденту ForUm’a.

- Нила Викторовна, сейчас все говорят о кризисе, о том, как на кого он повлиял. А на Вас он как отразился?

– Для меня кризис – это, прежде всего, духовно-психологическое явление, а потом уже экономическое и политическое. Оно связано с состоянием перехода от одной системы или модели, которая исчерпала себя, к другой, которая еще не создана.

Кризис фиксирует анархию разнообразных попыток и желания породить новую стабильную систему. Поэтому кризис – закономерный процесс развития. Но украинские политики, которые находятся при власти, говорят о кризисе ради собственного самоутверждения. И потому он, служа им своеобразным прикрытием, теряет свое главное значение.

На мне кризис экономически не отразился, потому что я вовсе неприхотлива, могу обходиться самым необходимым.

Я очень люблю работать и столько всего умею, что мне не страшен никакой кризис. Если бы не могла работать интеллектуально, то работала бы на земле. У моей семьи есть около 15 гектаров земли в Черкасской области, и я всегда готова туда поехать, мне очень хочется посадить там созданный в моих детских мечтах сад, заготавливать в сельских погребах вкусные наливки, как это когда-то делала моя бабушка.

- Однако кризис в нашей стране – явление перманентное. Как думаете, с чем это связано?

- Я согласна с Вами. То, что в нашей Украине, кризис – явление хроническое – это, действительно, неопровержимый факт. Он фиксирует неспособность современных политиков создать современную модель государственности.

Кризис в таком варианте, как наш, напоминает зацикленный невроз, который сопровождается не поиском органической модели государственности, а выбором, между новыми формами колониализма.

Мне очень досадно об этом говорить. Ведь мы наблюдаем его не только на уровне высшей власти, но и на уровне творческих личностей. Например, такое психологическое явление как добровольный побег от свободы.

Недавно молодой писатель из Полтавщины Валентин Григорьевич прислал мне рукопись романа «Кризис», в котором есть такие слова: «Если бы до Сталина люди имели веру и были отважны, то не было бы никаких Голодоморов и коллективизаций». То же с современным кризисом.

- Как же быть?

- Главное – не позволить политикам использовать органическую для развития кризисную ситуацию против человека и его свободы выбора.

Успешно завершенный кризис должен добавлять мужества и духовности, а хроническая незавершенность кризисных явлений будет свидетельствовать о неспособности перейти на высшую ступень духовно психологического развития.

Чем больше людей в Украине будут верить и найдут в себе смелость распрощаться с отжившим прошлым, прежде всего, в собственной истории жизни ради конструктивного будущего, тем более шансов у нашего государства.

- Нила Викторовна, давайте об «особенных» женщинах теперь поговорим, о феминистках. Вот в чем особенность наших, украинских феминисток?

– Как известно, западный феминизм в качестве культурного явления проявляется через критику патриархальной модели цивилизации и феминоцентризм. Он активизируется в кризисные периоды патриархальных моделей общества и способствует или модерному оздоровлению обветшалых патриархальных моделей общества, или становится предтечей их тоталитаризаций (например, фашизм, сталинизм).

Обнаруживая в национальном социуме коллективное женское подсознательное (эротичное неудовлетворение женщин обветшалой патриархальной традицией, образом недееспособного мужества), феминизм как художественная практика (а не социальная доктрина) характерен для украинской прозы Марии Матиос, Оксаны Забужко, Галины Тарасюк, но др.

Если определять украинский феминизм как духовно психологическое явление, то, прежде всего, нужно отметить следующее: особенностью украинских феминисток является то, что они носят фамилию отца, которой не поменяют ни при каких условиях. Украинская феминистка имеет фатальный Эдипов комплекс, что и делает украинский феминизм нациоцентричним.

Образ отца, как правило, становится идеализирующим символом. На его основе фиксируется зацикленная кризисная инфантильная ситуация, которая, как правило, не осознается. Гипертрофированный родительский образ не предусматривает полноценной замены: способности создать структуру на высшем уровне психологического самосознания (вместо инфантильной структуры «отец-дочка» – «мужчина-женщина»).

Патриотизм украинской феминистки – скрыт, он инфантильный. Ярким примером является творчество Матиос. Неслучайно, в ее повести «Солодка Даруся», где ярко выписаны психопатологические действия комплекса отца к безумной дочери, прибавлена такая характеристика автора: «Она сердится, когда ее называют «Стефаником в юбке» или делают неправильное ударение в фамилии ее отца, которую она носит и не поменяет ни при каких условиях и любовей».

В конечном итоге имеем уникальный психологический парадокс: украинский феминизм сопровождается безумием.

- А феминизм – это больше дань моде или все-таки состояние души?

– Феминизм как творческое явление – это не статус, а кризисное состояние. Он возникает в женском социуме как реакция на неполноценное мужество мужчин. Как показывает психоанализ, женщина органически нуждается в настоящем мужестве.

Кричащее отсутствие мужественности в социуме становится основой для активизации женского интеллекта и женского творчества, тогда в ее основу и закладываются метафизические поиски достойного.

Поэтому, как правило, феминизм свидетельствует о невозможности женщины в патологическом социуме реализовать собственную женственность.

К сожалению, мужчины такие глубинные кризисные явления в своей среде анализировать отказываются, а, отказываясь от необходимых изменений, провоцируют женскую агрессию.

- Несколько лет назад Вы сказали, что образ феминистки для вас – «искусственный имидж». Сейчас мнение поменялось?

– Я так сказала потому, что это временем упрощенное в психологическом отношении явление не отвечает моему поиску и выбору в целом. Ведь, на то время я глубинно осознала, благодаря научному психоанализу, что в основе государственности лежит патриархальная модель мира, так же как в основе христианской религиозности в целом. Следовательно, в таком случае срабатывает глубинный метафизический Закон, который бы мне не хотелось нарушать.

Однако я спокойно отношусь к феминизму как явлению кризисной культуры. Он всегда будет активизироваться на рубежах, даже если его называть другим словом. Умные женщины, которые активно самоутверждаются, всегда будут реагировать на опасную потерю мужества как на духовно психологическое явление, ведь потеря мужественности ведет за собой большие социальные катаклизмы и извращения.

- Вас как-то сравнили с Тимошенко. Тогда вы это восприняли нормально и даже говорили, что это правильно. На сегодняшний день мнение не изменилось?

– Да, меня как-то журналисты сравнили с Юлией Тимошенко. Но на пути своего самосознания я поняла, что ближе к ней не я, а Оксана Забужко. У них очень похожий психологический тип, они обе мощно социально заангажированы. Неслучайно, Оксана Забужко в Советском Союзе начинала свою карьеру типичным путем – с членства в Коммунистической партии.

Я не люблю социум, никогда никаким партиям не принадлежала. В конце 90-х, когда украинский феминизм стал осознавать и анализировать женщин-политиков, Соломия Павличко в своем интервью сказала, что наш феминизм не имеет ничего общего с феминизмом Юлии Тимошенко и Наталии Витренко. Это было сознательным ограничением от феминистского космополитизма.

Мне, как и покойной Соломии Павличко, не нужно разыгрывать национальную идею, потому что я принадлежу своему народу глубинно.

Украинские феминистки всегда понимают, какую ценность составляет для национальной семьи авторитетный отец и какое опасное преступление не только для национальной семьи, но и для мира может породить авторитарный отец.

У Юлии Тимошенко нет времени осознавать такие явления. Ее история жизни имеет свои комплексы и травмы, которые и определяют ее безудержную тягу к власти и опасной политической игре.

Тимошенко, без сомнения, выдающаяся кризисная историческая личность Она, по моему мнению, – самое яркое воплощение Кризиса в Украине, поэтому к осознанию Образа этого Кризиса будут возвращаться еще не раз.

- Используя Ваше же определение о социальной и метафизической женщине, хочу спросить: какая между этими типам принципиальная разница?

– Да, я как-то обозначила себя не социальной, а метафизической, женщиной. Это значит, что поиски вневременной истины для меня более важны, чем поиски социальной справедливости.

- А к какому типу Вы отнесете украинок?

- Мне кажется, что украинская женщина более метафизическая, чем социальная. Она, прежде всего, пытается побудить мужчину к социально активной роли, но когда с мужчинами ничего не выходит, берется за дело сама.

- Не секрет, что женщины в политике первые и естественные раздражители мужчин. Как вы думаете, что должно произойти, чтобы все мужчины стали видеть в женщинах равноправных партнеров? Или это априори невозможно, поскольку проблема неравенства между полами как набор хромосом, заложена в генетике?

– Кто владеет научным структурным анализом, тот и скажет вам, что равноправие – это идеальная идея. Но чтобы упорядочить мир, нужно создать структуру и определить, кто будет на первом месте, кто на втором. Можно структурировать мир патриархально, можно матриархально.

Но и в первом, и во втором случае мы говорим о руководящей роли какого-то члена оппозиции. Сознательная украинка поддерживает мягкую патриархальную структуру, то есть она добровольно уступает первое место авторитетному мужчине, творит его, понимает его значимость. Одержимость равноправием может стать опасной социальной идеей.

В настоящее время мы наблюдаем, как в нашей политике борьба за равноправие и неспособность создать политическую структуру ведут страну к катастрофе. Женщина может руководить мужским миром скрыто, а не явно, в этом ее особенное метафизическое назначение.

- Я знаю, что все свои тексты вы пишите, исходя из концепции украинского народного психоанализа – безымянного знахарского творчества. Расскажите, чего боится украинец? Есть ли у украинской нации какие-то свои собственные, присущие только ей фобии.

– Занимаясь психоанализом, я обнаружила чрезвычайно интересное явление: народное целительство в украинских селах практикует подобные вещи, а именно – борется со страхом в психологии человека. Каждая народная целительница знает, что страх разрушает психическое поле, способствует накоплению темной психической энергии, нарушает равновесие, которое в конечном итоге проявляется соматически, – разнообразными телесными болезнями. По моим наблюдениям, самый распространенный страх среди украинцев, особенно среди мужчин – это страх унижения.

- Как с этим бороться?

- Не бояться быть собой.

- Есть ли в украинской и мировой литературе образы, недоступные пониманию мужчин?

– Думаю, женщины – существа недоступные для понимания подавляющему большинству мужчин. Только выдающиеся мужчины исследовали женщин и на этой основе глубинно познавали мир. В настоящий момент женщины очень много написали о себе и у мужчин есть уникальная возможность познавать женщин по их произведениям. Но они почему-то не спешат...