С самого начала времен нашему миру предрекают конец. Подобной информацией постоянно пестрят страницы газет. Самая свежая дата окончания земной жизни – 21 сентября 2012 года: СМИ активно уверяли, что это не какое-то мистическое предсказание, а данные из доклада ученых Академии наук США и специалистов NASA. И якобы именно они напророчили Земле глобальную катастрофу – смертельную магнитную мега-бурю. Однако земляне так и не увидели на небе северного сияния, призванного вывести из строя всю электронику, разрушить инфраструктуру и коммуникации. Наутро пришлось идти на работу/учебу и отдавать деньги, занятые и прогулянные накануне ожидаемого конца света. И никому уже не было интересно, что на официальном сайте NASA подобной информации нет и не было.
Неважно и то, что конец света не наступит и 21 декабря 2012 года, поскольку археологи обнаружили новый календарь индейцев майя, созданный в IX веке и не содержащий никаких намеков на приближающийся конец света. Ведь «концов света» на нашем веку будет еще немало, поскольку в апокалипсических пророчествах многих провидцев, экспертов, аналитиков и политиков говорится о нашем времени. К тому же 2012 год ознаменуется не только вспышками на Солнце, но и парадом выборов: волеизъявление состоится не только в Украине, но и в Грузии, а также в США. Стало быть, информации о возможности развития различных фаталистических сценариев не избежать.
Так неужели запущен обратный отсчет? Или мы все же имеем дело с массовой истерией, время от времени охватывающей наш бренный мир? Психологи утверждают, что источниками паники служат не пророчества и публикации, а сами люди, которым по природе своей свойственно бояться. Ведь страх – это внутреннее состояние, обусловленное грозящим реальным или предполагаемым бедствием. И на этом удачно играют все, кому не лень.
Как пояснил ForUm’у социальный психолог Олег Покальчук, на обществе отражается тот факт, что жизнь не бесконечна, и для каждого из нас рано или поздно наступает собственный конец света. Он считает, что и христианство своим распространением обязано средневековой эпидемии чумы: люди были страшно напуганы, и, дабы обрести спасение, массово стали обращаться в новую веру. «Скажу вам больше – его использует каждый человек. Ведь страх – самая древняя, самая основная и самая мощная сила человеческого сознания, которая генерируется во все остальное, например, в героизм. Политики и политические силы тоже используют страх», – рассказал он ForUm’у.
Как видим, «конец света» для каждого свой. Для кого-то это гибель земной цивилизации, а для кого-то, например, потеря работы, близкого человека и т.п. Человеку присуще очень бояться конца и хотеть чуда, пояснил ForUm’у доктор философских наук, директор Института философии НАНУ Мирослав Попович. «Люди сильно боятся конца света: экономических кризисов, гиперинфляции, дефолтов и подобных вещей. И точно так же сильно каждый надеется на чудо, в первую очередь – на экономическое чудо. Этими эмоциями играют многие, в том числе и разного рода спекулянты: либо пугают, либо обещают чудо. Это явление чисто идеологическое, и это надо знать», – уверен Попович.
Согласен с этим мнением и Игорь Попов, президент аналитического центра «Политика». Он говорит, что человеческими слабостями активно играют во время предвыборной агитации во многих странах. Эксперт утверждает, что людей пугают не только концом света – политтехнологи уже наработали много действующих технологий: «Американские технологи перед выборами активно пугают свою нацию терроризмом, французские – мусульманами, польские – русскими, и так далее».
«Вообще, на выборах работает два главных инстинкта: жадность и страх. Жадность человеческую подпитывают либо прямым подкупом, либо обещанием золотых гор, высоких зарплат и нереальных благ. Игра на страхах используется сейчас, наверное, во всех украинских предвыборных роликах, сюжет которых незатейлив: проголосуете за них, все будет очень плохо», – отметил эксперт.
С тем, что политические кампании, в частности избирательные, способствуют культивированию страхов и фобий у населения разных стран (и Украина тут не исключение), не спорит и политтехнолог Виталий Кулик, директор Центра исследований проблем гражданского общества. «Многие на этом активно играют, ведь речь идет о так называемой политтехнологии «негативного нарратива» (навязывания определенного сценария). Так, в Херсонской, Киевской, Львовской, Луганской и Донецкой областях популярен «страх химических и радиоактивных отходов». В этом случае основным мотивом агитации становилась угроза, что рвущийся к власти кандидат якобы намерен разместить на территории региона химические или ядерные отходы», – говорит он. Второй вариант, по словам эксперта, – страх перед нелегальными мигрантами. Примером спекуляций на эту тему могут служить листовки, появившиеся в отношении одного из кандидатов в депутаты на Закарпатье, якобы он поддерживает создание ромской (цыганской) автономии в крае и компактных поселений нелегальных мигрантов, задержанных на границе. Кроме того, по словам Кулика, специалисты, работающие на избирательных кампаниях с малыми общинами (селами, небольшими городами в глубинке) знают, что в день «последнего удара», то есть голосования, необходима небольшая истерическая нотка. С одной стороны, неявное (рационально не сформулированное, на уровне ощущений) ожидание беды, страх чего-то непонятого способствует мобилизации масс, сами массы становятся более манипулируемыми. Их можно подтолкнуть к радикальным действиям. Притом, что в обычное время они, избиратели, сами никогда бы не решились на такое. С другой стороны, ожидание беды, ощущение смуты снижает мотивацию к активным действиям, появляется «страх толпы». «Тут главное, как и что заряжать в исходный нарратив.
Как особую «статью» психополиттехнологий Кулик выделяет перманентный страх конца света или глобального катаклизма, который имеет библейскую природу и присутствует в нашей повседневности. Например, цитированием 24-й главы Евангелия от Матфея и книги «Откровение» («Апокалипсис») начинается почти каждая третья статья о биржевых кризисах на финансовых рынках, крахе ипотеки или апокалипсические прогнозы о третьей мировой войне у некоторых наших экспертов. В определенных исторических ситуациях этот страх охватывает значительную часть граждан, возникает массовый психоз. Политический сухой остаток – принятие частью населения силового сценария смены власти». Есть еще один аспект нарратива страха – это использование его при планировании военно-политических операций новейшего времени. Даже названия операций приобретают нужное сакральное содержание – «Буря в пустыне». Что-то похожее было в Тунисе и Египте перед «арабской весной», в Сирии перед восстанием против Асада, в Украине в 2004 году.
«По словам известного российского специалиста по политическому дискурсу Елены Шейгал, политический, в особенности предвыборный, нарратив упрощает реальность: придумывается история, под которую подгоняются реальные факты и события. Однако благодаря этому он дает возможность осмысления сложных и запутанных политических ситуаций. Ясность и простота превращают нарратив в мощный инструмент воздействия», – резюмировал он.
Как видим, причино-следственность проста: мы боимся и нас пугают. И с этим сложно поспорить. Ведь эмоция страха, как и боль (призванные обеспечивать самосохранение индивида) становятся поистине опасными в длительных проявлениях. А, как сказал Николай Гоголь в «Мертвых душах», – страх прилипчивее чумы.
