Ермолаев: В 2011 году Украина сохранила равновесие

В канун уходящего года по старой доброй традиции принято подводить итоги. Этот чрезвычайно полезный ритуал удивительно напоминает весы: на одну чашу опускаются плюсы – события, принесшие позитив, на другую – минусы. После того, как стрелки перестанут качаться, результат обычно суммируется и проводится «работа над ошибками»…

Своими мыслями о том, какие плюсы и минусы заработала Украина в уходящем году, что было сделано правильно и на перспективу, а чего следовало бы избегать, в эксклюзивном интервью с корреспондентом ForUm’a поделился политолог, директор Национального института стратегических исследований Андрей Ермолаев.

– Андрей Васильевич, близится к завершению 2011 год. Давайте традиционно подведем итоги?

– Мне кажется, главное, с чем столкнулись в уходящем году все народы, правительства, глобальный бизнес и интеллектуалы – это «мерцание будущего». Сейчас меняется не только экономическая реальность, уже определенная как «кризис», «переход», а и весь старый мир.

В привычном формате перестала существовать карта, которую мы привыкли разглядывать на глобусе, теперь изменяется карта интеллектуальная: появляются новые коммуникации, мотивирующие людей на новый тип и стиль поведения. Флешмоб-толпа, революции по SMS, сообщества, которые не пощупаешь рукой – это все некая новая реальность. Может быть, не новое и даже не новейшее время, а действительно New Age – новая эра.

И, мне кажется, уходящий год оказался самым чувствительным в отношении этого перехода. Ядерная катастрофа в Японии, события в Северной Африке и на Ближнем Востоке, экономические потрясения в Европе, резкое ускорение интеграционных процессов в Азиатско-Тихоокеанском регионе, бурный рост разнообразных политических инициатив и новых союзов – это все вмещается в 2011 году.

– Вписалась ли Украина в эту канву?

– Украина в этом году оказалась как бы в двух измерениях. С одной стороны, мы владеем информацией о происходящем в мире и о влиянии этих мировых процессов на нас. Но, возможно, природная интровертность украинской политики позволила нам минимизировать это влияние. Я считаю это главным позитивом года. Мы перестали формально копировать и бездумно реагировать на то, что нам предлагают извне как вызов или навязанный рецепт.

Второй важный момент года для Украины – создание условий для самостоятельного национального экономического роста. Длительное время главный центр у нас определялся максимальным делением ресурсов – экспорт, торговля, а в этом году большое внимание уделили развитию инфраструктуры, в том числе и социальной. Безусловно, часть этих проектов связана с подготовкой к Евро-2012, но львиная доля все-таки обусловлена внутренними задачами – развитием регионов, сфер медицины и образования.

Возможно, не все еще заметно и известно, но я уверен, что в этом плане 2011 год – это год переломный. Мы, наконец-то, занялись собой.

– Вы упомянули о позитиве. А что скажете насчет проблем?

– Из проблем 2011 года я выделил бы, пожалуй, то, что не все изменения проходят организованно и не все они понятны. Я приведу пример, который на поверхности: упорядочение налоговой базы, создание новых правил игры между бизнесом и государством. Эта тема давно ожидалась. Начал работать новый Налоговый кодекс – он не идеален, но тем не менее. Вместе с тем, эти же мероприятия сопровождаются попыткой преодолеть огромный сектор «теневой» экономики, в которой все привыкли жить – и рядовые, и бизнесмены, и та часть власти, которая коррумпирована. Но многие наши соотечественники, особенно активная часть, которая занимается бизнесом и связана с системой управления, перемен хотят, но не готовы жить по правилам, предлагаемым им в связи с этими переменами. По их мнению, правила хорошо бы старые, а перемены пускай происходят где-нибудь в другой жизни.

Я прекрасно понимаю, что к власти сейчас много вопросов. Уровень коррупции по-прежнему высок, критическая проблема с компетентностью кадров, далеко не все решения, принимающиеся в системе исполнительной власти, хорошо продуманы и подготовлены на основании социального диалога. И, вообще, хотя говорят об этом много, самого диалога мало. Словом, да – все претензии абсолютно оправданы. Но! Опять сейчас остановиться и заниматься политическими разборками, я считаю, просто аморально. Именно поэтому мы входим в следующий год с ключевой проблемой возобновления, восстановления диалога.

Еще одна проблема 2011 года, которую я считаю критической – очень плохой «интеллектуальный климат» (это определение я встретил у Иосифа Бродского, и оно мне кажется очень удачным). Медиа-политика, презентационный подход вместо осмысления проблем, их механическое решение, неуважение и позабытость ученых – все это привело к тому, что сейчас в системе управления страной у нас избыточный технократизм.

И люди это чувствуют. И поэтому духовно, ментально как бы уходят из государства. Они ищут ответы не в границах своего мира, а напротив – начинают прятаться от него. Не случайно от известных общественных и религиозных деятелей, философов и просто мудрых людей сегодня все чаще звучат призывы о необходимости организации в стране нового культурного диалога и развития интеллектуального, гуманитарного пространства.

– Как это может быть?

– А это искусство социального заказа – что стоит посмотреть, прочесть, обсудить, и что важно для страны в целом. Кстати, в этом и состоит главная миссия национальной интеллигенции и медиа – уметь актуализировать то, что является общезначимым. Мне кажется что, проблема добра и зла, воспитания детей, культуры питания, культурных кодов, морали и политики волнуют людей не меньше, а может даже и больше, чем кодексы, судебные процессы и забастовки.

К сожалению, наследие предыдущих лет – это подверженность скандально-сенсационному факту, когда самое примитивное, банальное событие подхватывается всеми и навязывается как общезначимое, а простые вещи, реально связывающие людей, такие как добро и справедливость, почему-то вгоняют в краску и остаются на заднем плане.

Мне кажется, преодоление вот этой заскорузлости и есть главная задача следующего года. Причем это вопрос не к политикам. Их задача – обсуждать законы. Бороться за гуманитарный интерес – это, скорее, задача интеллигенции, интеллектуалов. Той самой, пока еще хрупкой, духовной среды, которая молчит или прячется по кухням. Это, кстати, касается и вопросов о национальной ответственности.

Из социологических проблем на первое место я бы поставил сохранение консервативно-сословной структуры в обществе. С одной стороны, понятны переживания и причины протеста чернобыльцев, афганцев. Но что проявили эти выступления? В обществе, где критически высок уровень бедности, социальные группы по-прежнему ощущают и действуют только в отношении большого государственного бюджета, где у них есть квоты-льготы. Это, кстати, усложняет жизнь и политикам, которые ориентированы на социальный интерес, связанный с реальной экономикой. Вместо этого они сталкиваются с такими специфическими, сословно-корпоративными группами, каждая из которых желает сохранить свою долю в госраспределении.

Кстати, отсутствие справедливой системы перераспределения нашего совокупного национального дохода не по сословной льготе, а по реальному экономическому положению тоже является наследием длительной примитивной популистской политики. Это один из вызовов, с которым мы столкнулись.

Тем не менее, подводя черту, скажу, что в 2011 году Украина сохранила равновесие. Создала условия для того, чтобы экономический рост, который нужен всем, был обеспечен и заложил основы для следующих изменений. Главное то, что заложены серьезные условия для дальнейшего реформирования экономики и социальных институтов.

– Это все действия внутри страны. А как с внешней политикой?

– И во внешнеполитическом плане, мне кажется, Украина прошла этот год очень достойно. Подтверждена, сохранена и развивается европейская перспектива. Позитивно завершен переговорный процесс с Евросоюзом и уже в ближайшее время договор о ЗСТ и политической ассоциации будет парафирован и, надеюсь, поддержан нашими европейскими партнерами. Сложно, но идет диалог с нашими партнерами в евроазиатском регионе, и я думаю, что свой особый формат в нем Украина обеспечит без шараханья влево-вправо.

Кроме того, Украина научилась наращивать внешнеполитический потенциал. В этом году обрели новые качества и возможности отношения с Китаем, Бразилией, Японией, активно развивается центральный европейский формат партнерства. Возможно, не все ожидания реализованы, но, тем не менее, этот год вселяет оптимизм.

– Как, по-вашему, не несет ли в себе угрозы для нашей страны нынешняя ситуация в Европе?

– Сегодня Европейский союз действительно оказался в кризисе, с него разворачивается «вторая волна» глобального кризиса. Срыв обязательств, нестабильность политических систем, критическое состояние и нестабильность государственных финансов, а также непродуманность финансовой политики привели к тому, что этот проект сейчас переживает не лучшие времена. Речь идет и о возможном переформатировании еврозоны, и об ускорении структурной перестройки всей европейской экономики. Соответственно, здесь возникает вопрос, какие страны готовы к такому ускорению, какие нет. Случаи углубления кризиса в странах Средиземноморья (Греция, Италия, Испания) могут быть еще более ощутимы.

Но я считаю, что только членством в Евросоюзе европейская интеграция не ограничивается. Более того, нынешний кризис в Европе показал, что не только Украине нужны решения, связанные с интеграционными процессами. Я убежден, что лидерам ЕС критически нужны новые партнеры по интеграции, поскольку это означает, прежде всего, сохранение оптимизма и уверенности в собственном проекте.

Торможение во взаимоотношениях с такими партнерами, как Украина, может привести к негативным последствиям в самой Европе, укреплению европессимистических настроений. Для многих европейцев это будет означать, что они остановились, не уверены в себе и больше не расширяются.

Кроме того, здесь есть еще и сугубо экономическое измерение. Украина – недокапитализированная страна, и в условиях, когда проявились недостатки и проблемы европейской экономики, вовлечение в оборот украинских ресурсов, связанных с модернизационными процессами – серьезная поддержка европейской экономики в условиях кризиса. Это нужно правильно понимать. Те отрасли в нашей стране, которые владеют новыми технологиями и испытывают только дефицит в инвестициях, потенциал земельной реформы, инфраструктурная перспектива Украины – это все серьезное подспорье для дальнейшего становления европейской экономики. Более того, Украина – серьезное плечо для стран Евросоюза в отношении укрепления своих позиций на евроазиатских рынках. Не граница, а именно плечо, и именно так имеет смысл позиционироваться Украине в перспективе.

Для самой же Украины европейская интеграция и выход на подписание соглашений о зоне свободной торговли и политической ассоциации – это, прежде всего, стимул и мотив ко внутренним преобразованиям. Не все нужно мерить рынком и доходом, хотя, конечно же, для экономики критически важно быть прибыльной, зарабатывать. Ориентация на эффективные нормативы, современные стандарты – это мощнейший катализатор прямых преобразований. Европейский союз при всех перипетиях нынешнего кризиса и даже возможной трансформации состава, тем не менее, остается одним из наиболее успешных интеграционных проектов в мире, в отличие от других регионов, где форма объединения часто носит консервативный и локализованный характер.

Нужно также учитывать и то, что наши ближайшие соседи, конкурируя с Украиной, сами стремятся сохранить стратегический формат отношений с ЕС. Российская Федерация не перестает повторять, что Европа для нее – стратегический партнер, и она рассчитывает на особые отношения с ней, с перспективой сближения в рамках общего экономического пространства.

– Что скажете относительно присутствия Украины в Азиатско-Тихоокеанском регионе?

– Я считаю, что тут мы закладываем фундамент для открытости и работы с новым центром накопления капитала в мире. Мы входим в длинную волну тихоокеанского цикла. Нас ждут сложные политические и экономические события в этом регионе, учитывая конкуренцию за лидерство, поиск моделей интеграции. Но несомненно то, что центр глобального накопления и роста смещается туда.

Думаю, украинские лидеры и дипломаты поступают совершено правильно, пытаясь создать мосты для работы с новым глобальным центром накопления капитала. Дело ведь здесь не только в инвестициях и привлечении передовых технологий, но еще, если хотите, и в способности играть в новой, формирующейся «высшей лиге». На наших глазах, по аналогии со спортом, состав лиги меняется буквально в течение нескольких лет.

Нужно еще учитывать, что мы входим в период, когда при прохождении трансформационного кризиса сильные могут быть слабыми и наоборот. Политики из стран, которые за последние 20-30 лет достигли успеха за счет модернизационных реформ, на переговорах с представителями Украины открыто говорят: «Мы понимаем, что вам сейчас сложно, вы не завершили модернизацию, но на нашем примере мы можем сказать, что уже через пять-десять лет вы сможете войти в лидерскую группу. Поэтому мы спокойно относимся к вашим перипетиям, не нужно рвать на себе волосы. В свое время мы тоже переживали такие же проблемы, и нам тоже было очень сложно. Но мы преодолели это, многому научились и готовы помогать, потому что понимаем – у вас огромный потенциал».

Я думаю, что вот как раз перемотивировать себя, понять, что мы можем научиться формировать свое будущее, состоящее из влияния как на внешний мир и среду, в которой живешь, так и на внутреннюю жизнь, и управлять своим развитием – это и есть главная задача следующего года.

– Но что же Россия? Как у нас с ней сложатся отношения?

– Россия – амбициозная страна, желающая сохранить позиции лидера в евроазиатском регионе. У нее свое видение нового мироустройства и желание сохранить традиционные для нее сферы влияния. Отношения Украины и России нельзя мерить эмоциями и эгоистическими планами. Я бы предложил другой формат.

– Какой?

– Имеет смысл позиционировать стратегию как выгодную и удобную для партнеров. Попытка навязать свой вариант, особенно учитывая, что Украина и Россия как постсоветские государства еще и конкурентные проекты с очень схожим по составу элитным эшелоном и в бизнесе и в политике, не слишком удачна. В спорах мы говорим об истории, в экономике – о прибыли, а реально живые люди – два постсоветских поколения – конкурируют за то, кто успешнее будет в истории. В этом тоже, между прочим, есть элемент интриги. Я думаю, эта конкуренция должна быть переведена в русло того, что задекларировано в Большом договоре. Я говорю о стратегическом партнерстве, по факту означающем взаимодействие по стратегированию будущего.

В свое время Россия и Украина имели договорные обязательства и декларировали свои желания участвовать в проекте Большой Европы. По моему глубокому убеждению, это единственно эффективный предмет стратегического партнерства двух государств. Но тут возникает вопрос пути. У Украины более логичным мне кажется путь через политическую ассоциацию и ЗСТ. У России, учитывая ее масштаб и занимаемые лидерские позиции в евроазиатском регионе и ТС – формат иного плана. Но Россия может себе это позволить. И в этом отношении Украина как раз может быть надежным партнером и даже помощником, нежели раздражителем и конкурентом. Просто нужно, наконец, перевести дискуссию в это русло, и все встанет на свои места.

Тем более что мы прекрасно видим, как сегодня на наших глазах страны, которые еще вчера казались стабильными, входят в кризис именно потому, что недооценивают риски неадекватных стратегий. Мне кажется, что и в РФ далеко не все задекларированные подходы до конца оценены. Бурные социальные и политические события последних месяцев показывают, что Россия тоже нуждается и в серьезном внутреннем диалоге, и в новых подходах политической стабильности, и в новой идеологии модернизации государства. Далеко не все, что было предложено российскому обществу, по факту сработало.

Да, проблемы с модернизационной идеологией есть и в Украине. На первом этапе все было очень технократично, хотя модернизация – это, прежде всего, осовременивание знаний и мотивов. Это своеобразная «культурная революция», создающая новую, ценностную, мотивационную базу для жизни общества, экономики и бизнеса.

Это как раз тот случай, когда материя вторична, а первично сознание. Мы же сначала бросились заниматься материальным миром, недооценив роль сознания, идеалов и ценностей. Но я думаю, что эти уроки мы выносим синхронно с Россией (улыбается).