Попович: Правило не лезть в чужие дела на политиков не распространяется

Наполеон Бонапарт считал общественное мнение «публичной девкой», Блез Паскаль полагал, что «общественное мнение правит людьми», а Оскар Уайльд был уверен: «общественное мнение торжествует там, где дремлет мысль».

Каждый из этих великих людей по-своему прав, ибо вне зависимости от отношения – ироничного, или заискивающего, все они понимали – «человек по своей природе есть существо общественное».

Своим мнением о политической и социальной жизни современного украинского государствав эксклюзивном интервью с корреспондентом ForUm’a поделился директор Института философии НАНУ, доктор философских наук Мирослав Попович.

- Мирослав Владимирович, давайте начнем наш разговор с порядком уже набившей оскомину языковой темы.

Как известно, в украинском парламенте зарегистрирован законопроект о языках, которым предусматривается, что в Украине гарантируется свободное развитие, использование и защита русского языка «с учетом того, что русский язык является родным или повседневно используемым большинством граждан Украины».

Кроме того, Анна Герман заявила, что в Украине надо сделать государственными три языка – русский, украинский, английский.

Нам бы хотелось узнать Ваше мнение по этому поводу, что скажете?

- Скажу, что идея относительно трех государственных языков кажется мне абсолютно несостоятельной. Государственный язык нужен для того, чтобы на нем велась вся государственная документация, и зачем вести ее в Украине на английском – убей меня Бог, я не понимаю.

Что касается русского языка – я полагаю, этот вопрос с юридической точки зрения давно решен. Имеется общеизвестная международная Хартия, которую дважды ратифицировала Верховная Рада Украины, согласно которой государственными языками могут быть миноритарные языки, в том числе и русский. Но в действительности дело совершенно не в этом.

Вы представляете, что будет, если русский язык станет вторым государственным? Все чиновники в регионах, где никогда русский язык в ходу не был, я имею в виду, провинциальные западные области Украины, будут вынуждены срочно выучить русский язык, и может быть даже сдавать по нему какой-то экзамен. Скажите, кому это нужно? Тем более, что кроме совершенно обоснованного раздражения никакой пользы это не принесет.

Украинский парламент дважды признал право придания русскому языку регионального, государственного статуса. Фактически это давно сделано – где-нибудь в Феодосии или Мариуполе уже давно никто не обращается друг к другу на украинском языке, а все заявления, решения и другая «текучка» ведутся по-русски. Так что здесь, по существу, речь о другом.

Если в большей части Украины русский язык будет признан региональным, в положении миноритарной группы окажутся украинцы, которые согласно Хартии получат право требовать, например, или свои украинские детские сады, или если такой возможности нет, отдельные группы с нянечкой и воспитателем, знающими и говорящими на украинском. И так вплоть до университетов. Однако тут нужно иметь в виду, что если мы сейчас будем пытаться решить проблему кардинально, немедленно встанет вопрос о защите украинского языкового меньшинства.

В принципе, все это разумно и доступно, и даже конфликтов не вызвало бы, если бы не стоило денег. Готовы ли местные власти, скажем, на Донбассе пойти на такую политическую и педагогическую жертвы? Об этом почему-то никто не думает, хотя языковая ситуация, в общем, была и остается одной из наиболее раздражающих.

То, что у нас сейчас происходит в отношении языков, напоминает мне времена петровских реформ. Тогда все тоже началось с реформ бытовой культуры – бороды побрили, одежды поменяли. Это было наиболее раздражающей частью модернизации общества.

Именно поэтому модернизация украинского общества, в том числе, и в гуманитарной сфере, должна быть выстроена так, чтобы как можно меньше раздражать бытовую культуру. Не случайно я говорил о том, что культура языкового общения - это культура повседневности, и всякие изменения в ней раздражают людей больше всего.

Так получилось, что языковая проблема у нас относится к категории вопросов, решающихся не в течение двух-трех лет, а на протяжении десятилетия и не одного. В этой сфере государству крайне необходимо проводить большую планомерную работу в частности по изданию классиков мировой культуры не только в виде художественной литературы, но и учебников – от Эйнштейна до современности, и действовать так, чтобы не раздражались не готовые пока к этому слои населения.

- От проблем языка перейдем к литературе. Дмитрий Табачник недавно заявил, что не может сравнить ни одного украинского писателя с Достоевским. Буквально на днях у нас на ресурсе вышел материал эксперта, утверждающего, что русскую литературу создали «украинцы, евреи и негр». Что Вы скажете по этому поводу?

- Никто не смотрит в паспорт, когда читает того или иного автора. Кстати, Достоевский был по отцу украинец – это общеизвестно, а дедушка его вообще был униат. Но если Гоголя можно считать одновременным представителем двух культур – русской и украинской, то Достоевского нельзя. И вовсе не потому, что он был как-то не чист по части происхождения. Это все вздор, анкетный подход к определению национальной принадлежности культурного деятеля.

Я вот не знаю, в таком случае, как, например, оценивать Алексея Константиновича Толстого. Он, безусловно, граф, но папу-графа своего в глаза не видел, и «дедушка» его по материнской линии (мать писателя, Анна Алексеевна Перовская была воспитанницей графа А. Разумовского – авт.) - такой же граф, как и я.

Русская литература развивалась по своим законам, и кто были по происхождению люди, создававшие ее, - евреи, как Илья Эренбург или украинцы, как Гоголь, - не имеет никакого значения. Вообще, для меня вопросы из серии «кто самый умный и кто с кем может рядом стоять?» кажутся мне совершенно идиотскими. Ну и что с того, что Достоевский великий писатель? Что теперь Украине из-за этого все время грызть себе локти и сокрушаться, что она неполноценна? Достоевский, в конце концов, не Бог.

Мне не слишком хотелось бы затрагивать сейчас вопрос о критериях, но так или иначе любой гениальный «вечный» писатель все равно будет кого-то чем-то раздражать. Так или иначе, все равно кто-то посчитает, что он в чем-то глубоко не прав. Для кого-то нет лучше писателя, чем Толстой, для кого-то Шевченко. Это исключительные люди своего времени, нашедшие каждый свою нишу, и смешно тут проводить какие-то градации.

- Мирослав Владимирович, на совместной пресс-конференции с канадским премьером украинский Президент, говоря о своем отношении к Голодомору 30-х годов, подчеркнул, что Украина всегда будет осуждать сталинский режим, совершивший преступление Голодомора.

Однако в Страсбурге на ПАСЕ из его уст прозвучала прямо противоположная версия: о том, что Голодомор нельзя признавать геноцидом. Как же классифицировать его?

- Ох, ну надо же, что получилось (вздыхает). Человек, который ввел понятие «геноцид», сам лично считал, что Голодомор в Украине был геноцидом и писал об этом. Сегодняшние трудности в классификации вызваны тем, что в свое время советская сталинская делегация не захотела принять эту формулу, под которую подошли бы массовые убийства на социальной почве.

До сих пор все дискуссии вокруг геноцида являются следствием гениального сталинского предвидения того, что когда-то за все его действия будут судить, если не его самого, то его преемников точно. Конечно, нужно менять общую формулу так, чтобы было ясно: массовые убийства по национальному признаку или вероисповеданию, равно как и по другим причинам, являются проявлением геноцида.

Это совершенно естественно. Кстати, никто не возражает против того, что бы преступления ультра-комунистов в Кампучии считались геноцидом – несчастных кхмеров убивали не конкретно китайцы или вьетнамцы, а их же собственные соплеменники, принадлежавшие коммунистической Камбодже.

Тут почему-то не возникло проблемы, а с нами возникло, хотя в действительности ведь проблема вовсе не в том, правильно это юридически или нет считать Голодомор геноцидом, а в том, что, когда в России усиливался культ Сталина, ее лидеры упорно не хотели замечать этого обстоятельства.

Когда же оно приобрело скандальный характер, российские лидеры принялись отмежевываться от Сталина и его наследия. Тогда же появились заявления нашей власти о том, что мы никогда не признаем преступления сталинского режима, и не будем оправдывать его. В общем, по-моему, тут ясно: своего взгляда наши руководители на геноцид не имеют.

- В ежегодном Индексе свободы слова-2010 Украина опустилась на 42 позиции и заняла 131-е место между Ираком и Израильскими территориями, в то же время украинский президент заявляет, что в Украине свободы слова при нем не меньше, чем при Ющенко. Вы как считаете?

- Я считаю, что нельзя игнорировать многочисленные сигналы от людей, работающих в области слова, журналистов и политических деятелей, говорящих о том, что свобода слова сворачивается. Все это не на пустом месте появилось, особенно, если взять украинскую глубинку, где районная газета сегодня выглядит так же, как и двадцать пять лет назад.

Может, кому-то трудно определить со стороны наличие или отсутствие свободы слова в Украине, но ведь лично мы, украинцы, ежедневно смотрим телевидение, читаем газеты, знаем, какие СМИ рептильные, какие нет. Зачем нам-то вешать лапшу на уши?

- И последний вопрос, Мирослав Владимирович. Пару недель назад информационное пространство Украины было взорвано скандальным роликом десятилетней давности. Его героем стал народный депутат Олег Ляшко, рассказывающий о своих сексуальных отношениях с неким политиком, который помог ему подняться по карьерной лестнице. Однако, учитывая, что многих украинцев возмущает факт наличия представителей сексуальных меньшинств в украинской политике, как Вы считаете, нужно ли установить«фейс-контроль» для народных избранников?

- Безусловно, секс – это та сфера жизни человека, куда никто не смеет совать свой нос. Это касается и «звезд» шоу-бизнеса, и политиков. Но уж, коль скоро депутат нетрадиционен, он должен знать, что наши избиратели в большей массе своей подобного не любят, а значит, таким народным избранникам следует выбирать – либо свобода привязанностей, либо, если они хотят нравиться людям, им придется вести себя как положено, ибо правило не лезть в чужие дела на политиков не распространяется. С ними все должно быть предельно ясно.

В Америке, например, считается неприличным спрашивать, сколько человек зарабатывает, но политик обязан обнародовать все свои цифры. Сюда же относится и вопрос обнародования сугубо личных дел. И вот тут как раз больше преимуществ у человека, подходящего под традиционные вкусы, даже если дело не касается секса.