С одной стороны, речь идет о том, чтобы Россия восстановила прежний статус мировой великой державы. Сюда добавляется все более распространяющееся во властных элитах страны недоверие к агрессивной дипломатии американцев, которые утверждают, что стремятся к торжеству демократии, а сами устраивают тайные тюрьмы по всему миру и военные базы в бывшей советской Средней Азии. Среди других пунктов, вызывающих напряженность, фигурирует расширение НАТО на восток и желание Вашингтона пресечь российский экспорт оружия в Венесуэлу.
Инструментом, который Москва могла бы использовать для создания общего евроазиатского пространства, могла бы стать Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), куда, помимо России, входят Китай, Казахстан, Киргизия, Узбекистан и Таджикистан. В эту организацию можно было бы пригласить Индию и Иран – ядерную и почти ядерную державы. Если Иран такое предложение, вероятно, заинтересует, относительно Индию в настоящее время этого утверждать нельзя, поскольку в связи с визитом Джорджа Буша в Дели индийская и американская позиции сблизились.
Китай и Индия являются крупными импортерами нефти и газа внутри ШОС, в то время как другие члены организации экспортируют энергоносители, а Россия и Иран вообще являются крупнейшими в мире производителями газа. Инвестиции в исследования и развитие технологий в сочетании с возможным альянсом с Индией и Китаем в этой сфере могли бы сделать из региона в целом прекрасную стартовую площадку для экономического развития, позволяющую странам-участницам соединить природные ресурсы, рабочую силу и высокие технологии, – едва ли не самое грозное сочетание из всех возможных.
Однако в геополитическом отношении все не так просто. Позиция Китая двусмысленна. Хотя Китай намеревается обеспечить себе возможность стать ведущей мировой державой, он в то же время сильно зависит от России и Евросоюза в том, что касается вооружений, а его валютные резервы состоят преимущественно из долларов. Фактически, изо всех сил скупая боны казначейства, Пекин дал возможность Соединенным Штатам финансировать войну в Ираке.
У Китая есть слабые места. Там могут усиливаться общественно-политические движения по мере того, как будет углубляться пропасть между "нуворишами" и сельским населением, живущим в нищете без надежды на лучшее. Выход для Пекина мог бы состоять в инвестировании своих долларов в программы создания новых рабочих мест. Но это привело бы к снижению курса доллара и одновременно способствовало бы повышению конкурентоспособности американских предприятий.
Положение Китая по отношению к России тоже неоднозначно. Россия является главным партнером Пекина, когда речь идет о приобретении энергоресурсов или военной техники, но за иностранные инвестиции эти две страны отныне конкурируют. При этом Москву, пусть она и не говорит об этом открыто, беспокоит демографический рост в Китае, который может в рамках Шанхайского соглашения трансформироваться в мирный захват китайцами Сибири, столь богатой природными ресурсами.
Что касается государств Центральной Азии, то они нуждаются в защите со стороны России и Китая от исламистских движений, которые угрожают нынешним властям. Более того, они нуждаются в России, Иране и Турции для перекачки своей нефти.
Если отношения с Востоком у Москвы сейчас относительно спокойные, то в отношениях с Западом ситуация ухудшается. Растущее число представителей Евросоюза, который остается главным торговым партнером России, стремится избавиться от излишней зависимости от российского раза. Проект создания системы противоракетной обороны на территории Польши в России рассматривают как провокацию.
Другое важное действующее лицо в создании евроазиатского экономического блока – Турция, занимающая ключевое положение между основными зонами добычи энергоресурсов (через эту страну проходит несколько нефтепроводов, и еще несколько строятся) и наиболее уязвимыми регионами мира. Желание Соединенных Штатов заставить ЕС принять в свой состав Турцию отражает надежду на то, что она могла бы увлечь на свою орбиту центральноазиатские республики и тем самым вывести их из-под российского влияния.
Отношения между Турцией и США, между тем, отнюдь не безоблачны. Несмотря на то что Анкара является членом НАТО, она не допустила к себе американские войска во время вторжения в Ирак. В настоящее время Турция держит на границе с Ираком значительные военные силы, чтобы предотвратить создание курдской автономии.
Саудовская Аравия, в свою очередь, слишком близка с США, чтобы думать об альянсе с Россией, тем более что эти две страны отстаивают противоположные взгляды на политику формирования цен на нефть. Россия отказалась стать членом ОПЕК, и Эр-Рияд полагается на Вашингтон в том, чтобы защитить королевство от угрозы растущего исламского фундаментализма и обеспечить безопасность Ормузского пролива.
Иран, напротив, может оказаться решающим союзником при создании противовеса Соединенным Штатам. Президент Пакистана, со своей стороны, повернувшись лицом к Вашингтону, тем самым подставил спину исламистам. В довершение ко всему Москва может разжечь тлеющий конфликт в Кашмире, чтобы оказать давление на Индию.
В силу наличия множества противоречащих друг другу и разнонаправленных интересов создание евроазиатского экономического союза не является неизбежным. К тому же важная составляющая ответа на вопрос, быть ему или не быть, относится к экономической сфере. Американский долг поглощает 80% мировых накоплений, что парадоксальным образом позволяет Вашингтону занимать доминирующее положение в процессе глобализации.
Но до каких пор? Конвертируемость рубля, особенно если бы за рублем последовали и другие валюты, в особенности юань, могла бы изменить правила игры и иметь далеко идущие отрицательные последствия для американского мирового лидерства. Сказать, что ситуация неустойчивая, значит ничего не сказать. Иными словами, она полностью непредсказуема.
Спасибі за Вашу активність, Ваше питання буде розглянуто модераторами найближчим часом
