Учитель – это профессия от Бога, все остальные профессии – от учителя. Каждый из нас помнит свою первую учительницу, любимого учителя-предметника и того, кто гонял с 5-го по 11-й класс по выученному, а чаще нет, домашнему заданию. Эти годы остались в памяти как самые беззаботные и счастливые. С течением времени вчерашние ученики приводят в школу уже своих детей и тщательно выбирают для них классного руководителя. ForUm решил узнать, как живется украинским учителям и какие изменения в их работу внесли мобильные телефоны и Интернет, у президента украинской Ассоциации директоров школ, кандидата педагогических наук, заслуженного учителя Украины и директора школы №41 Елены Николаевны Онаць.
– Изменилась ли профессия учителя за последние годы?
– Многое, что было в нашей профессии, есть и останется вечным. Главное – это человечность, гуманизм, любовь к детям, профессионализм и много других вещей. Изменилась ли профессия за последнее время? Да, конечно, изменилась. Приходят совсем другие дети. Первоклассники владеют компьютерами. Они развитые, начитанные, красивые, умные. В этом году очень сильный набор детей. Буквально парочка только слабо подготовленных, а остальные готовы и разбираются во многих вопросах, могут проанализировать ситуацию, различают растения, животных, геометрические фигуры. От них не требуется умение читать и писать – это уже наша работа, но многие уже умеют и это. Дети признают профессионала, но он также должен понимать и любить детей. Он должен быть современным, модерным. И это не зависит от возраста. Важно, чтобы кроме предмета он знал еще какие-то вещи. От учителя требуется не только знание своего предмета. К сожалению, при всей огромной работе учебных заведений пока учитель остается учителем-предметником. А тут нужно другое. Главное – это направленность на результат. Научить – это очень сложно: дети разные и у каждого своя траектория индивидуального развития, каждый ребенок по-своему доходит до своего успеха.
Секрет мастерства учителя – как найти подход к каждому ребенку, чтобы ему было интересно, чтобы хотелось продолжать и хватило терпения. В первом классе авторитет учителя безусловный. А вот уже в третьем-четвертом классе появляется критическое мышление. Это объясняется психологически и связано с возрастом. В пятом классе появляется много учителей, и дети начинают приспосабливаться, испытывать педагогов. В этот период, чтобы не снизилась мотивация к обучению (которая естественным образом снижается), нужно много работать. Дети очень любят уроки, на которых используются новейшие средства обучения, такие как телекоммуникационные технологии, Интернет, телевизор. Они любят интерактивную доску, но не каждая школа может себе это позволить. Школьники любят, чтобы урок был не монологом учителя. Мы пытаемся учить этому учителей. Еще корифеи педагогики говорили, что на уроке должно быть по 0,99 секунд обратной связи от каждого учащегося. Что ребенок думает, как понял, как может это объяснить и применить в жизни – это важно знать.
Мы пытаемся идти в ногу со временем. Если у инженеров рабочий день завершается, как указано в контракте, то у учителя он по звонку не заканчивается. Мы проверяем тетрадки, готовимся к новому уроку, а значит, много читаем, думаем, в какой форме подать материал. Должен быть индивидуальный подход и личностно ориентированное обучение. Нужно подготовить наглядный материал, продумать план работы для себя и учеников: что они будут делать, как, и главное – для чего.
– Много ли молодых учителей приходят работать в школы или все же есть нехватка?
– Из заявленных вакансий приходит половина, если говорить об уровне районного управления. Но многие не выдерживают и через полгода увольняются. Основная причина – низкая зарплата. Особенно это касается молодых ребят. Им нужно кормить семью. Они хотят быть уверенными и стабильными в этом обществе. А ставка молодого учителя равна ставке технического работника. Это ненормально. Даже при том, что в Киеве есть муниципальная надбавка, для молодых специалистов есть надбавка правительства 30%, а для тех, у кого «красный диплом» – 50%. Но киевские цены существенно отличаются от цен в регионах. Продовольственная корзина и проезд выходят дороже. Кроме того, есть много талантливых учителей, которые не являются киевлянами. У них возникает проблема с жильем, поэтому нужно снимать квартиру. Тогда от зарплаты на проживание остается очень мало, даже если они берут повышенную нагрузку – полторы ставки. Эти талантливые педагоги могут уйти из школы, и многие действительно уходят. Особенно иностранные филологи. Они где-то устраиваются лучше. Но вакансии все заполнены. В этом году не было большого предложения на должность учителя английского языка. У нас была проблема найти учителя музыки, потому что не было полной нагрузки. Но сейчас человека нашли и все вакансии закрыты.
Голодному учителю сложно воспитать детей. Если нечем накормить своих собственных, а особенно, если кто-то в семье болеет, то это очень сложно. Нужно учесть, что в образовании в основном работают женщины. Нам нужно восстанавливать имидж учителя, чтобы его почитали. У нас об этом забывают, особенно перед выпускными экзаменами. Говорят, «поборы в школах». Возможно, где-то такие негативные явления и есть. Но если мы просим о помощи, то разве это поборы? Разве мы виноваты в том, что государство не может обеспечить школу? Да во всем мире родители помогают школе. Если кто-то не может помочь материально – помогает руками. И тут же на примере взрослого воспитывается ребенок. Существует треугольник: учитель-ребенок-родители. Если не будет этого единения, то и толку в воспитании ребенка ждать не приходится. Нас такие слова очень обижают. Все, что вы видите в нашей школе, сделано с помощью родителей. Но у нас были большие планы: установка пластиковых окон, создание спортивного комплекса и пищеблока. Родителям нужно понять, что не стоит отгораживаться и думать: я вам отдал ребенка и делайте с ним, что хотите. Нужно повысить ответственность родителей, но радует, что многие родители очень заботятся о своих детях. Возможно, иногда даже слишком. Например, они подавали документы в 5-6 школ и заставляли детей везде проходить вступительные экзамены. Иначе, как варварами, я их назвать не могу. Не стоит так перегружать ребенка. Представьте: малыш, шестилеточка, и вдруг столько чужих теть, которые задают вопросы. Это не сложные вопросы, но все равно это стресс. Детям в школе должно быть комфортно.
Сейчас у нас много молодых учителей. В частности, некоторые студенты педагогического факультета проходят практику. Они делают базу данных по школам. Начали анализировать и поняли, что все учителя начальных классов – выпускники университета им. Драгоманова. Когда они приходят к нам на практику, я подбираю среди них кандидатуры. И, как правило, потом они возвращаются.
– Сами школьники меняются или дети остаются детьми?
– В чем-то дети – всегда дети. Но я была на одной из конференций, где обнародовали результаты исследования российских ученых о том, что дети, родившиеся после 2003 года, другие. Много говорим о детях «индиго». Это значит, что у них больше хромосом и больше других связей. Они иначе воспринимают мир, поэтому должен быть индивидуальный подход к каждому. Нормальные учителя всегда исповедовали человеко-центристский подход. В центре должен быть ребенок. И отношения между учителем и учеником должны быть субъектными. Мы же не всех своих учителей помним. Только пять-шесть. Дети меняются, потому что они живут в социуме и, если можно так сказать, являются заложниками этого общества.
– Новейшие технологии, о которых вы говорили, облегчают работу учителя или, наоборот, делают учеников более пассивными, ведь они знают, что все есть в Интернете?
– Учителю не нужно тратить время и словесно объяснять тему. Мы ведь знаем, что есть несколько типов восприятия. Кому-то проще запомнить, когда он слушает, кому-то, когда слушает и видит, а кому-то, когда запишет. Чем больше видов памяти привлекается – тем лучше запоминается. Не всегда взрослый знает, какой у него тип восприятия. В подростковом возрасте мы начинаем анализировать, у кого какой тип восприятия и темперамент. Все разные. А как учителю справляться? Выявляем, у кого какая самооценка. В одном классе у двоих из 17 она завышена, у шестерых занижена. Сейчас над этим работают и родители, и психологи. Эта информация конфиденциальна. И как ребенку объяснить многие такие аспекты? Поэтому техника, конечно, помогает сконцентрировано подавать информацию в виде алгоритмов работы. На экране в цвете лучше воспринимается. А если дети сами делают презентации, то они лучше усваивают материал. Нужно подать материал интересно, проиллюстрировать, поэтому ребенок углубляется в тему. И детям это нравится.
– У школы появилась такая неожиданная проблема, как использование мобильных телефонов. Вы как-то боретесь с ней?
– Да, это действительно проблема и мы с ней боремся. Есть приказ о запрете использования технических средств на уроках и мы просим, чтобы телефоны были выключены. Но у нас дети приезжают из разных концов города, и даже из пригорода. Мы понимаем, что телефон – это связь родителей с детьми. Но мы требуем, чтобы родители покупали недорогие телефоны. Дети невнимательны, могут потерять аппарат или где-то забыть. А могут выйти на улицу и дать кому-то посмотреть, а потом раз – и нет телефона. Это мешает. Да и ребята могут фотографировать, снимать. Это, конечно, неприятно. Это нарушает права человека, права учителей, если это делается без ведома. Кроме того, врачи утверждают, что телефоны вредят здоровью, тем более, если их носить близко к телу. Но мы понимаем, что это предмет необходимости, а не роскоши.
– Как Вы оцениваете введение Внешнего независимого оценивания: это было к лучшему или детям все же сложно справиться?
– Многие боятся тестов. Те, кто не учился, боятся небезосновательно, а тем, кто учился все годы, а не только последние, – бояться нечего. Конечно, нужно подготовиться, повторить. Положительный момент тестов в том, что включен материал за все годы. Но ничего страшного нет. Эти тесты дают возможность детям поступить благодаря реальным знаниям. Нормальные работодатели уже стали искать себе сотрудников, поступившим благодаря тестам, а не родителям. Значит, они чего-то хотят, что-то умеют и из них получатся хорошие специалисты.
– В США есть установленная система обучения, которая позволяет детям в определенном возрасте выбирать для себя предметы. Наша же система образования досталась Украине в наследство от СССР. Стоит ли нам заменить эту систему американской?
– Такой опыт есть не только в США, а, например, в Королевстве Нидерланды. Начальная школа – до 12 лет. В 12 лет они приходят в старшую школу, где есть несколько групп: дети, которые могут получить только профессионально-техническое образование, дети, которые могут претендовать на технические ВУЗы, и дети, которые могут претендовать на классический университет. В начальной школе идет большая работа психологов, чтобы понять, где ребенок может учиться, и они сдают тесты. Мировой опыт показывает, что начальная школа должна быть отдельной. Это было бы здорово. Не всегда маленьким деткам нужно видеть, как ведет себя 17-летний.
Если говорить о наших реалиях, то возможности выбирать предметы в средней школе есть. И на практике уже применяется. С 8-го класса ребенок уже должен выбирать профильные направления. Я не говорю об осознанном выборе профессии. Но можно выбрать хотя бы направление: человек-человек, человек-техника, человек-образ, человек-природа. Хотя бы эти классические вариации на тему. Но старшая школа должна быть профильной. Дети должны иметь возможность выбирать, и у них должно быть не больше 6-8 предметов. А не так, как у нас: в аттестат выставляется 14 предметов. Их невозможно все выучить. Если взять ту же Чехию и Польшу, то учебные планы там утверждаются в школах. Министерство определяет, что должно быть, а как вы это сделаете – никого не беспокоит. Мы же имеем право работать только по программам, утвержденным министерством. Не все могут утвердить авторские программы, а они порой бывают очень достойные.
– Кто у вас в школе был любимым учителем?
– Ох, сложно сказать. Первую учительницу, наверное, никто не забывает. Это святая святых. Свою первую учительницу я помню. А из старшей школы – учительница украинского языка и литературы, потом пришла учитель немецкого языка. Она работала определенное время в Западной Украине и за 100 км от Киева (Фастовский район) брала «торбу» и шла пешком 100 км, а затем ехала в оперный или другой театр. И потом она с нами делилась впечатлениями. Не хвасталась, что она ездила, а рассказывала о другом мире. Она шла мимо моего дома на поезд, потому что тогда можно было добраться только пешком, разве что иногда кто-то подвезет. И какую мы читали прозу, какую поэзию, какие разговоры вели! Это было так интересно.
– У вас наверняка много выпускников. Кем из них Вы гордитесь?
– О многих можно сказать. Это и ваши коллеги – известные журналисты Виталий Портников и Сергей Рахманин. Они наши ученики, наши выпускники. Это замминистра транспорта Павел Рябикин, замминистра ЧС – Виталий Романченко. Многие наши выпускники работают в правительстве. Из многих получились достойные педагоги и медики. Из 26 выпускников нынешнего года 24 поступили в ВУЗы. Хотя, это не показатель, ведь есть бюджет, а есть контракт. Но многие поступили на бюджет, хотя 200 баллов не набрал никто. Возможно, за этим и не нужно гнаться. Иногда проблемные дети всю жизнь благодарны за то, что ты с ними возился. А отличники порой даже и не замечают. Но это касается не только нашей школы. В этой школе работаю давно, директором здесь с 1990 года. Я возглавляю свою родную школу, в которой знаю каждый камушек, каждого ребенка.
Спасибі за Вашу активність, Ваше питання буде розглянуто модераторами найближчим часом
