Еще 1 сентября Верховная Рада включила в повестку дня проект закона о военных преступлениях. Один из авторов законопроекта №2689, Денис Монастырский, надеется, что депутаты рассмотрят его уже на этой пленарной неделе.
В парламенте предыдущего созыва еще с 2015 года находился подобный законопроект, но его рассмотрение постоянно откладывали.
Чем важен этот закон для страны, которая уже шесть лет находится в состоянии войны и что он должен изменить — в нашем материале.
«Такие преступления происходят ежедневно»
«Я и еще более десяти человек уже были обречены на казнь, но, слава Богу, они не успели исполнить этот приговор. Мы об этом узнали при освобождении, когда арестовали этих охранников, и они подтвердили, что уже получили приказ и должны были ночью закидать наш подвал гранатами», — рассказывает Александр Грищенко, врач-ветеринар из Луганска.
Он почти полгода провел в подвале общежития Восточноукраинского национального университета имени Даля, наскоро переоборудованном в тюрьму. Это был так называемый подвал «Бэтмена» — полевого командира Александра Беднова.
«Как вы считаете, когда человека чрезвычайно жестоко бьют, пытают до смерти только за то, что он сказал, что он за единую Украину — это нормально? Когда несовершеннолетнюю девушку отсылают в окопы к боевикам для массового изнасилования — это нормально? Представьте абсурдную ситуацию: в Луганске начали отстреливать велосипедистов. Знаете, почему? Они быстро ездят, много видят, поэтому они все — корректировщики огня. Никто не думал о доказательствах. Ты велосипедист — ты корректировщик, ты корректировщик — ты враг, ты враг — с тобой можно сделать все, что угодно. В том числе — убить на месте», — вспоминает Грищенко.
Глава правления Центра гражданских свобод Александра Матвийчук объясняет, что за семь лет войны в Украине так и не появился закон о военных преступлениях. Она совместно с Министерством юстиции разрабатывала еще первый вариант законопроекта, который Рада предыдущего созыва так и не приняла.
«Такие преступления происходят ежедневно, и прямо в эту минуту сотни людей содержатся в нечеловеческих условиях в подвалах, а ответственности за это нет. В Уголовном кодексе отсутствует наказание за преступления против человечности, а военные преступления прописаны в виде абстрактной статьи, которую сложно применить на практике. А нашим парламентариям до них нет дела. Кто им все эти годы мешает обратить внимание на эту проблему? Путин?», — возмущается Матвийчук.
Еще один бывший пленный, Станислав Асеев, которого удерживали на территории артцентра «Изоляция» в Донецке, где боевики создали неофициальную тюрьму, рассказывает о важности закона о военных преступлениях: »Там был полный набор: пытки, изнасилования, убийства, унижения человеческого достоинства и принуждение к тяжелому физическому труду. Отсюда и важность закона: должна быть хотя бы теоретическая возможность привлечь военных преступников к ответственности».
Что не так в законодательстве сейчас?
За более чем шесть лет украинский Уголовный кодекс не адаптировали к российско-украинской войне. В нем до сих пор не прописана ответственность за преступления против человечности, а состав военных преступлений не соответствуют требованиям международного права.
В Офисе генпрокурора подчеркивают, что важно расследовать все военные преступления и преступления против человечности, совершенные Россией за последние шесть лет на территории Украины. Но по действующему законодательству сделать это и наказать виновных — трудно.
«Сейчас мы можем преследовать лиц, совершивших военные преступления, лишь на основании статьи 438 УК Украины — нарушение законов и обычаев войны. Правовая основа есть, но она настолько обобщенная, что установить уровень уголовной ответственности за конкретный вид преступления достаточно сложно», — объясняет заместитель генпрокурора Гюндуз Мамедов.
К примеру, убийства, похищения и пытки во время войны на Донбассе, совершенные в одно и то же время в одном и том же месте, украинские следователи могут квалифицировать по-разному: некоторые — как военные преступления, остальные — как общеуголовные. Тогда как по международному уголовному праву они получают статус международных преступлений, более тяжких, а поэтому и ответственность за них должна быть жесткой.
«Эти пробелы обусловлены тем, что с момента принятия Уголовного кодекса его положения системно не согласовывались с современным международным правом об уголовной ответственности за так называемые международные преступления», — объясняет заместитель министра иностранных дел Украины Евгений Енин.
По его словам, такое несоответствие позволяет виновным избежать уголовного преследования — в Уголовном кодексе состава подобных преступлений нет.
«Этот законопроект как раз предусматривает возможность привлекать за подобные преступления к ответственности в Украине и не ждать разбирательств в международных судах. Потому что международный уголовный суд работает очень медленно, речь идет о десятилетиях без преувеличений. И работает он только в отношении руководителей. Этот законопроект охватывает также и исполнителей. Речь идет об убийствах, изнасилованиях, пытках, похищениях людей», — говорит председатель комитета Верховной Рады по вопросам правоохранительной деятельности Денис Монастырский.
Заместитель генпрокурора Гюндуз Мамедов отмечает, что закон позволит определить состав каждого из насильственных преступлений против человечности как военное преступление.
«Есть насущная необходимость более детализировано подходить к серьезным нарушениям международного гуманитарного права. Таким как умышленные убийства, пытки, насильственные исчезновения или бесчеловечное обращение с гражданскими и военнопленными, нелегальная депортация, принудительная милитаризация, неизбирательные обстрелы гражданского населения и домов», — объясняет Мамедов.
Еще одно из преимуществ принятия закона — отсутствие у военных преступлений сроков давности.
«Сейчас производство открывают по общеуголовным преступлениям, по которым есть сроки давности. Если преступление, например, совершено в 2014 году, с тех пор прошло шесть лет — это значит, что через четыре года виновный вообще может избежать ответственности. А сейчас к ответственности мы его привлечь не можем, потому что нет доступа к тем территориям. Мы не можем ни собрать доказательства, ни найти свидетелей, ни разыскать лицо, совершившее это преступление. Этот законопроект как раз даст возможность установить справедливость, дать надежду жертвам. А речь идет о тысячах преступлений», — объясняет Денис Монастырский.
Правозащитники также отмечают, что отсутствие изменений в УПК — это фактически амнистия для военных преступников.
«Если не называть вещи своими именами и квалифицировать военные преступления как терроризм, это приводит к целому ряду необратимых последствий. “Обычные” уголовные преступления имеют сроки давности, по истечении которых дела просто должны закрыть. Таких преступников можно амнистировать. С военными преступлениями все иначе. История знает немало примеров, когда проходят десятки лет, политическая ситуация меняется и военные преступники оказываются перед судом», — говорит Александра Матвийчук.
Дискуссионные вопросы
«Мы потратили около пяти лет, чтобы объяснить это власти и разработать изменения в Уголовный кодекс, но за редким исключением, встречались с полным равнодушием. Однажды нам пришлось привести в кулуары бывших пленных, ловили народных депутатов перед входом в сессионный зал и просили их поддержать этот законопроект. Еще раз. Выжившие в плену были вынуждены подходить к незнакомым им людям, переступать через свою боль и возвращаться в те жуткие воспоминания, чтобы убедить депутатов исполнить свой долг», — говорит правозащитница Александра Матвийчук.
По словам Монастырского, сейчас среди депутатов нет однозначной поддержки законопроекта, возникают многочисленные дискуссии.
«Больше всего дискуссий возникает из-за того, что Украина признает, что не действует срок давности в отношении ряда преступлений, и этот перечень расширяется. Во-вторых, это то, что мы признаем принцип экстерриториальности совершения преступлений», — сказал Монастырский.
По словам главы Центра гражданских свобод Александры Матвийчук, некоторые народные избранники говорят, что закон может негативно повлиять на украинскую армию.
«Сейчас появились слухи, мол, этот закон будет использован против армии. Единственные, против кого направлен законопроект №2689 — это военные преступники. Если кто-то из военных, например, похищал и насиловал гражданских пленных, то украинское государство должно за это преследовать. Иначе чем мы отличаемся от бандитов? Неужели люди, которые выступают против законопроекта №2689, считают, что на войне можно похищать и насиловать гражданских?», — говорит Матвийчук.
Также опасения вызывает и то, что закон якобы смогут использовать в политических целях, чтобы сажать оппонентов.
«Мы с 2011 года отслеживаем политические преследования, и я вас уверяю: для того, чтобы посадить человека “по беспределу”, вполне достаточно уже существующих статей Уголовного кодекса. Обычные преступления, к тому же, легче “шить”. Вот Сергея Стерненко судят за убийство. Давайте тогда требовать отмены ответственности за убийство вообще?», — отметила Александра Матвийчук.
Кого смогут наказать?
«Я хочу, я добиваюсь, чтобы дело моего сына Игоря Брановицкого было квалифицировано как убийство пленного военнослужащего при исполнении служебных обязанностей. По Женевской конвенции: это военный конфликт, есть две стороны конфликта, мой сын участник конфликта — военнослужащий, следовательно, он военнопленный», — рассказывала в прошлом году в интервью Нина Константиновна, мать убитого в плену боевиков Игоря Брановицкого, который защищал Донецкий аэропорт.
«И это не только один мой Игорь так убит! Они издевались и убивали в плену многих. У нас до сих пор многих ребят разыскивают, многих еще с Иловайска. Украине нужно решать этот трудный вопрос», — сказала Нина Брановицкая.
В апреле 2014 года в реке около Славянска нашли тело депутата Горловского городского совета от партии «Батькивщина» Владимира Рыбака. Накануне Рыбак пытался вернуть украинский флаг на здание горсовета. Также нашли тело пропавшего студента КПИ Юрия Поправки. СБУ тогда обнародовала аудиозапись, где представитель ГРУ России предписывает «нейтрализовать» депутата Рыбака.
Жена Рыбака Елена утверждает, что закон о военных преступлениях надо принять.
«Мой муж полжизни отдал борьбе с преступлениями. А получается такой парадокс, что за его убийство никого нельзя наказать. То есть нет смысла ничего говорить, потому что потом никого не накажут», — говорит Елена Рыбак.
Общей статистики военных преступлений, совершенных на Донбассе и в Крыму, пока нет, говорят правозащитники. И объясняют: чтобы включить преступление в официальную статистику, его нужно взять на учет. Но как взять на учет то, чего, по действующему законодательству, не существует? Между тем пророссийские боевики на востоке Украины продолжают совершать новые «несуществующие» преступления.
Вот едва ли не самый свежий пример. 13 июля этого года военнослужащие ВСУ эвакуировали тело погибшего лейтенанта Дмитрия Красногрудя, который подорвался в «серой зоне» в районе поселка Зайцево в Донецкой области. Боевики предоставили гарантии безопасности и пообещали прекратить в этот день огонь. Однако невооруженная эвакуационная группа, с белыми повязками на жилетах и в белых касках, попала в засаду.
Сначала обстреляли военнослужащего, который шел впереди. Ему на помощь бросился медик Николай Ильин, в него тоже начали стрелять. Ильин погиб, а эвакуационная группа с еще одним раненым отступила.
«Наши международные партнеры были в деталях осведомлены о том, что произошло. Есть все основания считать, что речь идет именно о военном преступлении и вероломном сознательном убийстве украинского медика», — отметил министр иностранных дел Дмитрий Кулеба.
В конце концов 16 июля тело лейтенанта Дмитрия Красногрудя было передано на подконтрольную Украине территорию. Тело военного медика забрали боевики и отдали только 17 июля.
Спасибі за Вашу активність, Ваше питання буде розглянуто модераторами найближчим часом
