Хмм… Он даже сам себе удивился. Юрию Федоровичу казалось, что в его жизни утрачено самое главное. Нет, не смысл. Что-то большее, чем смысл. Дело в том, что его перестали раздражать трусливые политики, глупые люди, продавшие его друзья. Хмм… но вот это перекошенное лицо, брызжущее слюной раздражало его безмерно.
Из телевизионного выступления Народного Депутата Украины Григория Омельченко: «Содержание его под стражей в следственном изоляторе Службы безопасности Украины – это средство сохранить жизнь Юрия Кравченко…Ему грозит физическое уничтожение, или сделают вид, что он покончил жизнь самоубийством, или Кравченко просто бесследно исчезнет».
«Вот сука! Ты для меня не Юра? А кто же ты теперь? - орало оно и даже запах из этого рта казался каким-то трупным - Теперь ты просто никто! Вернее даже - ничто! Ооо, как я ждал этого момента. Как мы ненавидели таких, как ты. Холеных, высокомерных, считающих себя вершителями судеб».
- Мы? - изумился бывший министр. - Мы – это обманутая революционными лозунгами толпа или негодяи, которые плохо изучали в институте марксизм – ленинизм и решили устроить пародию на Октябрьскую революцию.
- Да называй нас как хочешь. Но когда ты покупал костюмы за десять тысяч баксов, менял постоянно квартиры и машины, играл судьбами людей… не думалось тогда о таком конце?
Уставший генерал обвел пустым взглядом деревянную пристройку и подумал, что, наверное, и последний российский Государь перед расстрелом слушал этот бред, слегка прикрытый соусом благородного негодования. Почему бред? Да потому что еще не успеют остыть тела расстрелянной элиты, как в их дома вселятся революционные предводители, а в спальнях роскошных особняков начнут куролесить благородные радетели народных масс, с грязными ножищами и черными ногтями.
- Скажи, благородный революционер, а почему у тебя такие грязные и длинные ногти? Ведь не 17 год на дворе, а 21 век.
- О чем ты думаешь, Юра?! У тебя жизни то на 5 минут осталось. Я имею ввиду - нормальной жизни. А дальше у тебя тоже будет жизнь… Но жизнь особая. У растений ведь тоже есть жизнь? Вот и ты станешь растением. Растением в нашем гербарии. А ведь у тебя был выбор. Почему ты не вошел в нашу Организацию? Мы бы стали значительно сильней! Даже первыми сделали шаг навстречу, наградив тебя орденом Святого Станислава!
- Вот потому и не вошел! Я нутром не перевариваю когда плебеи с ногтями, напоминающими когти дьявола, становятся сильней. И хватит тянуть волынку! Я очень устал за последний месяц. Мне через четыре часа нужно быть в Генпрокуратуре. Я буду настаивать, чтоб была пресса и там будет моя последняя исповедь.
- Ничего не будет! Тебе уже вынесли приговор. И гордиться ты можешь лишь тем, что завершишь цикл, который предсказывал наш Великий Магистр. Мы долго вычисляли кто этот третий генерал, которому суждено попасть в наш гербарий. И все указывает на тебя. Гордись! - рот с отвратительным запахом наполнился каким-то задыхающимся смехом.
В голове у Юрия Федоровича разрозненные цветные фрагменты начали выкладываться в мозаику. Страшную, наполненную элементами мистики мозаику. Он вспомнил свой странный разговор по «сотке» с генералом Кочегаровым. По телефону особо то и не поговоришь, к тому же речь начальника УВД была настолько путаной, что договорились через день встретиться в Киеве. Но вместо этого пришлось ехать в Черкассы. Юрий Федорович часто мысленно возвращался в тот кабинет. Смотрел на залитый кровью стол. Представлял, как пуля сносит полголовы и щадит часть мозга, достаточную для поддержания основных жизненных рефлексов. Анализировал идиотскую записку, оставленную полуживым генералом. И ничего из увиденного, не поддавалось здравому анализу. Все в итоге сводилось к одному: никогда и никому не дай Бог испытать такой полусмерти. Или полужизни. Бррр… Мороз пробежал по коже.
- Ага! Понял, что тебя ожидает?! Мы сделаем из тебя посмешище всем ментам. Ты будешь такой же недостреленный. А главное – ты будешь нашим важным растением. Честно говоря, я думал, что после Эдика мы не сможем отыскать достойную кандидатуру.
Юрий Федорович взвыл от обиды за друга. Но только тяжело скрипнул зубами. Бессилие - вот что самое страшное в этом мире! Когда ты вынужден терпеть унижение и обиды.
Это как в детстве, когда идешь в магазин за хлебом, и сильный ветер постоянно вырывает из рук кулек, мешает идти. Ты злишься, плачешь… и ничего не можешь поделать. Остается лишь, стиснув зубы идти к цели. Нет смысла упрашивать это дьявольское быдло не сметь говорить «Эдик». Лучше как в детстве, сцепить зубы. Но где теперь цель? Что теперь главное? Главное теперь, пожалуй, умереть достойно. Хотя целью может быть и получение ответа на давно мучивший вопрос:
- Неужели судьба Эдуарда Вадимовича была предрешена вами и не была роковым совпадением? Зачем вы упрятали его в госпиталь, разрушили подкорку головного мозга и превратили... действительно в растение?! Ладно, я кость в горле вашей революции. Но он то при чем?
- А кому как не тебе, Юра, знать, кто имел досье на всех членов нашей организации? И журналисты об этом пронюхали.
Юрий Федорович вспомнил последнюю распечатку из Интернета: «Аккуратный и пунктуальный генерал с фамилией кутюрье любил формировать досье – на всех. На всякий случай. Архив генерала составлял сотни тысяч документов – компромат на всех и вся. Когда в 1999 году перед президентскими выборами Кучме казалось, что он проигрывает, а выиграет Мороз, генерал просто собрал «каневскую четверку» и показал им несколько листиков из своего архива. После этого Марчук и Ткаченко вылетели из обоймы, а Мороз, покорно поджав лапки, смирился с поражением.
- Ты представляешь, какие документы были у генерала?
- И где же этот архив теперь?
- В том-то и дело – никто не знает. Вряд ли они уничтожены. Но за ними ведется охота – настоящая охота. И когда они всплывут – будет очень многое понятно – в том числе и о причастности масонов и их украинских друзей ко многим резонансным делам».
- Вот видишь, все как у классика – просто горе от ума! Эдик знал обо всех - практически все! А, учитывая его аналитический склад ума не трудно догадаться, что рано или поздно он вычислил бы нас. А кроме нас никто не смог бы подготовить наступление нового порядка. Все! Хватит! Сейчас жена тебя хватится - и будет труп. Ты хочешь этого? Нет? Тогда смелей хватай ручку и малюй предсмертную записку. Да так чтоб все натурально было! У тебя есть пара минут.
Юрий Федорович понимал, что помимо графологической экспертизы будет лингвистическая. Надо написать так чтоб все поняли - это не его стиль! А еще надо зашифровать ключевые слова, чтобы друзья поняли, кто стоит за этими мразями.
Но времени катастрофически мало! И опять как в детстве хочется расплакаться от бессилия. Бессилия помочь своей Стране. Бессилия помочь своим родным.…
И тут ему отчетливо привиделось море в районе Бекетово. Терасса. Стол, за которым сидели генералы в парадной форме. И тост в котором он пообещал, что жизнь положит за то чтоб словосочетание «офицерская честь» стало главным в милиции. Как все встали, выпили до дна. И, казалось, что все у них получится…
…Ствол пистолета уткнулся в подбородок. Трупный запах изо рта убийцы усилился. Вспышка, боль и как в тумане видение. Опять кабинет черкасского генерала, залитый кровью стол, бессмысленное лицо Эдуарда Вадимовича… И четкое осознание своей последней в этой жизни цели: «Нет, суки, растением я не буду!»
Закрывая за собой дверь деревянной пристройки, Дмитрий услыхал выстрел. Он огорошенный замер. Острые ногти оставили три глубоких зазубрины на дереве. Двух широких прыжков хватило, чтоб снова оказаться у того места, где он оставил раненого генерала. Паника охватила все тело: Магистр этого не простит! Дикий вопль встревожил укладывающихся спать жителей киевской области.
***
В ненастный день похорон Дима стоял на своем излюбленном месте на Лысой горе и наблюдал, как генералы, бывшие соратники бывшего министра, трусливо прятались по подворотням. И когда их кто-то замечал из членов семьи, извиняясь, делали легкий кивок. Толи несуразное приветствие, толи пояснение, что, мол, новый порядок пришел, а жить то как-то надо…Никто не замечал, что если не будет смены, занемевшие руки несущих, вот-вот перестанут подчиняться воле своих хозяев.
- Смены не будет! – как бы вторя мыслям, сказал самый высокий генерал, которого идущие звали Олегом Васильевичем. И далее, полушепотом продекламировал любимого поэта. – «Опять стою, понурив плечи, не отводя потухших глаз. Как вкус у смерти безупречен в отборе лучших среди нас!»
Те же, кто несли гроб с телом своего министра и товарища, не сговариваясь, думали об одном: почему все личности в этой стране неизменно заканчивают либо тюрьмой, либо погостом?
***
Заслушав доклад украинского представителя Организации, Верховный Магистр неторопливо взял со стола ручку подаренную когда-то Геббельсом. В очередной раз с благоговением прочел на темном перламутре колпачка надпись по-немецки «Каждому - свое!». Недобрые предчувствия терзали его душу. Не сбылось предсказание о третьем растении… Это могло означать лишь одно - этот генерал может уничтожить Организацию. Но кто это?! Те, кто мог гипотетически это сделать, спешно сменили генеральскую форму на сюртучок госслужащего. А из тех генералов, что остались, такого не видно…
И перо, как бы довершая мысль своего хозяина, жирно начертало: «Включить все свое влияние на Секретариат Президента с целью неподписания в ближайших три года Указов о присвоении званий генерал милиции. В случае невозможности исполнения такового - взять под жесткий колпак Организации персонально каждого вновь испеченного генерала. Ошибка в вычислении – равносильна смерти!»
Бекетово. 2007 год.
Спасибі за Вашу активність, Ваше питання буде розглянуто модераторами найближчим часом
